Таёжный перегон - Виталий Галияскарович Гадиятов Страница 57

порчу навел. В этом сезоне все пошло не так, как обычно: кругом одни проблемы. Разруливаю их, разруливаю, а они как снежный ком сыплются, сыплются и, похоже, конца им не видно.

Он двинулся дальше, до геологов донеслось, что, несмотря ни на что, они прорвутся. Лучи заходящего солнца прорезали горные вершины и острыми концами врезались в противоположный склон, по которому спускались перегонщики. Каркая, над ними пролетел черный ворон. Перегонщиков покидали последние силы, но стать было негде – вокруг лежали голые камни.

Этот переход измотал даже Дубовика. Он долго бодрился и поддерживал других, хотя сам так же, как все, с трудом ступал по острым камням. Скулы на лице стянуло, нос стал острым, как у хищной птицы. Несколько раз он останавливался и, дождавшись всех, шел дальше, однако скоро геологи так устали, что больше не пытались его догонять. Словно незримой тенью за ним прицепился только Антон. Еще дальше тянулись Роман и Стас. Больше всех досталось Шарику: на камнях он сбил лапы и, ковыляя, при каждом шаге жалобно скулил.

Пройдя еще километра три, стали лагерем на узкой галечной косе, намытой посередине зажатой горами неприветливой речной долины. Было мрачно и сыро, от реки отдавало холодом. Над головами то и дело со свистом проносились какие-то птицы, а в развалах камней пищали мыши. Кое-как поставили палатку, сняли упряжь и отпустили лошадей. Травы нигде не было, но странное дело, животные никуда не пошли. Напившись воды, они подошли к палатке и, окружив со всех сторон, стояли с низко опущенными головами.

– Что с ними? – с беспокойством в голосе Роман спросил Дубовика, привычно разбиравшегося с вьючными седлами. – Не заболели?

– Устали. Им сегодня досталось не меньше нашего, ну и, наверно, тоскуют по другу. Такие потери, сам понимаешь, никого не радуют, даже животных. – Он тяжело вздохнул. – Их нужно будет хорошо покормить, а то, я чувствую, они тут простоят всю ночь. Дадим двойную порцию овса.

Роман принёс суму с овсом и, будто извиняясь, тихо произнес:

– Мне очень жаль Магана. Хороший был конь. Перед ним и всеми вами я в неоплатном долгу. Обещаю отработать.

В ответ Александр покачал головой и, видно, понимая его состояние, с утешением сказал:

– Что поделаешь, Рома, в жизни бывает и не такое. Это, конечно, дикая случайность, но впредь надо быть более терпимым и предельно внимательным. Тайга не прощает ошибок, за свою оплошность приходится дорого платить.

Он открыл суму и, отсыпав в ведро овса, стал тихо читать:

Тыща лошадей! Подков четыре тыщи! Счастья все ж они не принесли. Мина кораблю пробила днище Далеко-далёко от земли. Люди сели в лодки, в шлюпки влезли. Лошади поплыли просто так. Что ж им делать, бедным, если Нету мест на лодках и плотах?

До Романа, оставшегося в растерянности, сквозь шум реки донеслось:

…шли на дно и ржали, ржали, Все на дно покуда не пошли.

Тайга дышала ночной прохладой, накрывшей горы до рассвета. К земле прибило дым догоравшего костра.

Глава 25

Тяжелые думы

По Мертвому каньону, как назвали его геологи, вышли в широкую долину. Еще недавно казалось, что жизнь закончилась за перевалом, а здесь, кроме камней, ничего не ждет. Однако вскоре появилась растительность, и пошел лес. В сухих местах стелился невысокий пушистый мох коллергон. Темно-зеленая макушка венчалась коричневатой кисточкой, украшавшей растение. В отличие от болотного сфагнума он не продавливался при каждом шаге и был упругим. Местами мох пророс редкими кустиками светло-белесого лишайника. Сочетание сочных темно-зеленых и коричневых цветов мха с теплыми тонами лишайника делали рисунок, созданный природой, похожим на ковер ручной работы с немыслимым орнаментом, который соткала самая искусная мастерица.

После трагедии с Маганом настроение было подавленным, и больше всех страдал Роман, но постепенно жизнь брала свое. Роман шел за Дубовиком и все не мог налюбоваться сказочным покрывалом, стелившимся повсюду.

«Идем уже не первый день, а этот мох я только увидел, как будто раньше его нигде не было. Вокруг такая же тайга. По-видимому, на окружающий мир я стал смотреть другими глазами. А виной всему это путешествие в незнакомые места. Ведь недаром говорят, что в тайге обостряются все органы чувств, включаются природные инстинкты».

Местами от стволов деревьев прямо по земле в разные стороны расползались разлапистые корни, похожие на щупальца спрута. Казалось, какая-то неведомая сила разбросала их по тайге. Удерживая деревья, они цеплялись даже за голые камни.

«Интересная все-таки работа у геологов, – вдруг подумалось парню. – Без лишнего шума и треска люди занимаются нужным делом – ищут то, чего никогда не теряли. При таком занятии, конечно, нужна увлеченность и одержимость. Не каждый сможет месяцами жертвовать собой, жить вдали от цивилизации и своих родных. Для этого надо гореть работой, иначе ничего не добиться. Хорошо сказал Дубовик Стасу: “Окончив институт, ты получишь такую специальность, по которой сможешь работать только в этой отрасли, в другом месте делать тебе нечего. Поэтому, чтобы потом не прозябать на каком-нибудь производстве, с трудом высиживая до конца рабочего дня, нужно хорошо подумать и раз и навсегда определиться”. Тут надо все взвесить. Но я бы пошел в геологию на постоянную работу. Только одно поле чего стоит! За пару месяцев можно увидеть столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Вон какая красота! Экзотика, да и только! Многие для того, чтобы встретиться с таким чудом, берут отпуска, платят деньги, а здесь смотри и любуйся в рабочее время. Правда, в поле так достается, что к концу дня не хочется даже шевелить языком. Но без трудностей нигде не бывает, такова наша жизнь. Впрочем, если все катится как по маслу, без сучка и задоринки, то скучно жить – преодолевать-то нечего, а