Левиафан - Роберт Рик МакКаммон Страница 52

комнат два кожаных кресла, спальные мешки разложили на полу, покрытом ковром песочного цвета. Тем, кто хотел снять мокрую одежду, дали возможность взять лампу, удалиться в уединенное место и сделать это. Если бы не присутствие дамы, все переодевались бы прямо здесь, но правила приличия вынуждали их удаляться.

Хадсон решил оставить свою одежду сохнуть у огня, в то время как Мэтью и Профессор Фэлл нашли себе по комнате, чтобы переодеться. Профессор вернулся с глиняным кувшином. Его откупорили, и один из особо любивших выпить солдат сделал первый глоток. Напиток оказался тем, что в Англии именовалось «яблочным бренди». Его хватило на всех, чтобы прогреть то, что не смог прогреть огонь.

Камилла вернулась в темно-коричневом платье, белой блузе с оборками, черной куртке для верховой езды и черных сапогах с высокими голенищами и малиновыми шнурками. Хадсон оторвал кувшин от губ и спросил:

— А вы всегда одеваетесь так, будто собираетесь на королевский прием?

Если она и собиралась ответить остроумной репликой, то ей помешал оглушительный громовой раскат. Камилла прошла мимо Андрадо и солдат, мимо Профессора и Мэтью, взяла у Хадсона кувшин и сделала глоток, тут же передав его Мэтью. Затем она устроилась на одном из кожаных кресел и вытянула ноги. Мэтью отказался пить и передал кувшин Профессору Фэллу, который сделал глоток и передал напиток дальше.

Дождь неустанно стучал по крыше, гремел гром и сверкали молнии, но огонь согревал и освещал комнату, и на мгновение она для всех присутствующих стала домом.

— Если буря пройдет достаточно скоро и дорогу не размоет полностью, мы доберемся до Баланеро около полудня, — сказала Камилла, вспомнив карту.

— Я бы на это не рассчитывал, — возразил Хадсон. — Спросите, что об этом думает Андрадо.

Камилла поинтересовалась мнением капитана. Тот прервал свой второй глоток и хмуро что-то ответил.

— Он всегда такой кислый? — спросил Хадсон Камиллу.

Она обратилась к капитану снова, и тот ответил все тем же резким тоном.

— Он считает, что имеет право злиться.

Профессор Фэлл решил продемонстрировать свои познания в испанском.

— Он говорит, что его жена ждет третьего ребенка, а он сидит здесь и выполняет, по его словам, идиотскую миссию.

Хадсон кивнул в знак согласия.

— Она идиотская… но мы все здесь, так что просто сделаем работу и покончим с этим.

Камилла перевела взгляд на Профессора.

— А вы — тоже считаете ее идиотской, сэр?

Он ответил не сразу.

— В своей прежней жизни я считал, что это самое важное, что можно найти на Земле. Я имею в виду зеркало. Теперь… мне было бы все равно, даже если бы мы никогда не нашли ни его, ни Валериани.

— И что стало причиной таких перемен?

Низкий раскат грома предшествовал ответу Фэлла.

— Я пришел в себя. Ярость надолго ослепила меня и довела до исступления. Ярость из-за смерти… из-за убийства моего сына. Я не буду вдаваться в подробности, мне до сих пор больно об этом вспоминать. Но еще больше меня мучает то, что я позволил этому утянуть меня в болото тьмы. Сначала дело было в ярости, а потом во власти. Я желал ее, чего бы она мне ни стоила. — Мулат с морщинистым лицом уставился на пламя. — Я просто не могу поверить, что я был таким. Что я столько всего натворил. Убийства… интриги… мелкая месть и… все это. Что я действительно создал организацию такого масштаба ради таких целей. Что я построил целую деревню, чтобы держать там своих врагов в наркотическом опьянении, а после убивать. Иногда я спрашиваю себя: неужели я действительно такой человек? Боже… неужели это все делал я?

— Что ж, — вздохнул Хадсон, — кем бы вы ни были сейчас, вам может быть интересно узнать, что перед тем, как мы покинули гостиницу в Лондоне, я написал письмо своему другу и бывшему коллеге по агентству «Герральд» Гидеону Лэнсеру, который сейчас является шерифом в небольшой деревушке Уистлер-Грин. Мэтью, ты встречал его во время своего путешествия с Джулианом Девейном. Итак, в этом письме я описал «Прекрасную могилу», где она находится и почему он должен добраться туда и сделать все необходимое, чтобы вывезти оттуда людей. К этому времени, если все прошло хорошо — а я уверен, что, зная Гидди, так и вышло, — ваша деревня опустела, если не считать нескольких чаек. А все ваши головорезы либо сидят за решеткой, либо уже давно в могиле.

Мэтью впервые услышал об этом и был совершенно поражен.

— И когда ты собирался мне об этом рассказать? — спросил он.

— Я собирался, да Голгофа помешала.

Мэтью посмотрел на Фэлла, ожидая его реакции. Старик просто сложил пальцы домиком и слегка улыбнулся.

— А вы предприимчивый джентльмен, мистер Грейтхауз, — сказал Фэлл. — В любом случае, после того, как Джулиан Девейн убил Файрбоу и уничтожил книгу ядов, у меня не было способа сохранить контроль над деревней, так что… хвала шерифу Лэнсеру. Скажи мне, Мэтью, тебе известно, куда отправился Девейн после того, как покинул деревню?

— Подальше оттуда, — ответил Мэтью.

— Что ж, это тоже хорошо. У Девейна были на то свои причины, я уверен. Возможно, ты мне не поверишь, но я надеюсь, что он обретет покой.

Мэтью чуть не рассмеялся. Покой? Для Джулиана Девейна? Этот человек был похож на быка Брутуса, который разрушил гончарную мастерскую Хирама и Пейшенс Стоукли в Нью-Йорке. Можно было не сомневаться: все, чего касается Джулиан Девейн, будет лежать в руинах. Впрочем… возможно, он нашел себе более высокую цель, и это стало для него спасением?

Дождь все не переставал, гром продолжал греметь. Мэтью подумал, что непогода будет длиться всю ночь.

Внезапно Профессор Фэлл прервал затягивающееся молчание.

— Возможно, вас, джентльмены, а также вас, сеньорита Эспазиель, заинтересует то, что я сейчас скажу. Дело в том, что я не собираюсь возвращаться в Англию. Я решил, что, когда все закончится, я поселюсь в Альгеро, если губернатор Сантьяго позволит.

Мэтью вспомнил, как Профессор говорил, что не хочет умирать в Альгеро. Очевидно, он передумал. Что ж… а почему бы и нет? Для человека, интересующегося морской жизнью, Альгеро — идеальное место, чтобы прожить оставшиеся дни. Мэтью подумал, что Профессор как раз начал осознавать ценность остатка отмеренного ему времени.

— Мудрое решение, — сказал Хадсон. — Если бы против меня было выдвинуто столько же обвинений, сколько против вас, я бы