Дракон из черного стекла - Джим Чайковски Страница 51

От носовой части буканира, ответившего залпом из пушек, в ее сторону устремились два железных шара. Никс отвела их в стороны простым движением плеч, словно проталкиваясь сквозь толпу – оба упали на песок, не причинив никакого вреда. И все же это усилие отняло у нее больше сил, чем она ожидала. Это напомнило ей, что источник энергии Даала далеко не беспределен. Даал не мог предложить ей ничего и близко похожего на то, что Никс впитала в себя в Пустошах. Сейчас она несла в себе лишь малую толику той неистовой силы.

И все же Никс сосредоточилась, готовясь найти ей достойное применение. Выковать ее в ледяной молот, как тогда, она сейчас не могла, так что взамен представила себе Терний – фамильный меч Грейлина, превратив весь яростно бушующий огонь своего напева в единственный остро заточенный клинок. И налетела с этим клинком на буканира, поразив его в самое слабое место – располосовывая толстую ткань летучего пузыря, перерубая удерживающие его тросы и внутренние опоры. Пронеслась сквозь корабль, оставляя за собой широкую полосу взлетевших в воздух обломков и рваных лохмотьев.

Крики ужаса сопровождали этот ее пролет.

Когда ее энергия была израсходована, золотой огонь в ней погас. Меч потускнел и исчез. В воцарившейся тьме дух Никс вернулся в ее собственное тело, в объятия Даала. И все же эта тьма оставалась с ней. Как и в тот раз, выпотрошенная и опустошенная, она полностью лишилась сил. Даже зрение вернулось к мраку ее детства, опять сократив мир до смутных теней.

Никс покачнулась в седле. Даал продолжал обнимать ее.

– Я держу тебя!

Однако теперь, когда его источник был вычерпан досуха, они уже больше не разделяли той сокровенной близости своих слившихся тел. Эта потеря причиняла ей боль – даже бо́льшую, чем тени, укравшие у нее зрение.

И все же Никс находила утешение в надежде на то, что со временем и эта близость, и способность видеть вернутся к ней.

Она молилась, чтобы это было так.

Снизу до Никс донесся треск разлетающегося в щепки деревянного корпуса, заглушивший вопли команды буканира. Она совершенно не представляла ни масштабов нанесенных ею повреждений, ни сколько погибло при этом людей. Так что в некотором смысле ее слепота была для нее благословением.

– Им конец, – прошептал Даал.

Никс кивнула и обмякла в его объятиях. Он больше не был ее быстропламенем, а она – яростно пылающей горелкой. Они были всего лишь мужчиной и женщиной.

На ее глаза навернулись слезы, когда Никс пожалела, что так не может быть всегда.

А потом устало произнесла, обращаясь к Даалу и Баашалийе:

– А теперь я хочу домой.

Глава 23

Эсме вцепилась в бортовые поручни огромного летучего корабля, стараясь не смотреть вниз, на проплывающие под ней некрополи Сихка. Она и вообразить себе не могла, что когда-нибудь будет лететь на борту подобной посудины – хотя не то чтобы ей этого так уж и хотелось. Песок под ногами был для нее куда предпочтительней.

«Как и для всех чанаринов».

Позади суетились люди, покрикивая друг на друга, пока «Огненный дракон» все выше поднимался над причальным полем. Эсме старалась держаться подальше от работающей на палубе команды. И вместо того чтобы смотреть вниз, подняла голову к огромному летучему пузырю над головой, силясь понять, как они сумели с такой легкостью взмыть в воздух. Она не доверяла таким алхимиям.

«Особенно если приходится доверить им собственную жизнь».

Кто-то, как видно, приметил ее сомнения. Стоящий рядом с ней Джейс тоже задрал голову вверх.

– Там, на Пенистом, мы привели летучий пузырь «Огненного дракона» в порядок. Ликвидировали все утечки, пополнили запас газа… А вот перед тем, как ускользнуть из Студеных Пустошей, нам с Крайшем пришлось изобрести метод подъема корабля с помощью нагретого воздуха.

Эсме искоса посмотрела на него, не скрывая своего недоверия. Собирая свои немногочисленные пожитки, она уже вкратце услышала историю этой группы. Многое осталось недосказанным, но даже то, о чем было упомянуто, вызывало большие сомнения. Луна, готовая врезаться в Урт… Какие-то странные механизмы, способные привести мир во вращение… Древняя война, начавшаяся вновь – между людьми и бессмертными богами…

Джейс пообещал предоставить доказательства последнего, но на корабле сразу после их появления поднялась такая суматоха, связанная с отлетом, что с дальнейшими объяснениями пришлось повременить. Эсме не стала настаивать, не желая кому-либо помешать.

Она представила себе злобную физиономию Рала хи Пека.

«Нам лучше побыстрей оказаться подальше отсюда».

После подъема на борт Эсме сразу же провели в каюту, обшитую старым железным деревом, отполированным до янтарного блеска. Имелась там узенькая кровать – неужели теперь ее собственная? – и даже маленький иллюминатор. Ей еще никогда в жизни не доводилось обитать в такой роскоши. И все же она не решилась как следует изучить свои новые владения. Все, на что ее хватило, – это с помощью Джейса забросить свои вещи в каюту, после чего Эсме сразу же вышла на открытую палубу.

Хотя внутренние помещения «Огненного дракона» оказались просторней, чем она могла себе представить, Эсме все равно чувствовала себя здесь как в ловушке – все эти стены давили на нее. Ей хотелось списать это на врожденное отвращение чанаринов к замкнутым пространствам, хотя она знала, что ее трудности с дыханием связаны с тревогами совсем иного рода. Эсме опасалась, что ее решение выступить в роли проводника было глупым и безрассудным. Ей следовало проявить больше терпения, особенно опять завладев своим бронзовым сокровищем – которое теперь лежало на койке в ее каюте. Решение подняться на борт было опрометчивым поступком. Она бросала всё и всех, кого только знала.

Эсме опустила взгляд себе под ноги.

«Впрочем, это не совсем так…»

Последовав ее примеру, Джейс тоже принялся разглядывать Крикита. Глаза у него сузились, так и загоревшись от любопытства. Выглядело это так, будто сейчас он пригвоздит юного молага к палубе и примется препарировать его.

Хотя Эсме была почему-то уверена, что ее новый знакомый никогда бы этого не сделал. Она сразу ощутила в нем глубоко укоренившуюся доброту – в его глазах, манере вести себя – душевную мягкость, которая совершенно шла вразрез с тем, как он размахивал секирой на той деревенской улочке. Ей подумалось, что когда-то этот парень наверняка отличался куда более кротким нравом, покуда жизненные невзгоды не превратили его в человека, способного на жесткие и решительные поступки.

Эсме также успела выяснить, что он ходил в подмастерьях у того алхимика, виденного ею в