Дракон из черного стекла - Джим Чайковски Страница 22

Рами поддержал его:

– Перед нашим отплытием из Южного Клаша глава имперской шпионской сети – Глаз Сокрытого – доложил, что относительно небольшая, но решительно настроенная часть жителей Халендии все более открыто выступает против нового короля. Не только против его все более жесткого диктата и налогов, но и против барабанов войны.

– Почему я впервые слышу об этом? – спросил Фрелль, еще больше бледнея.

– Ты пропустил наше последнее совещание. Вы с Пратиком были тогда в Кодексе Бездны – присматривали за приведением в порядок нашей знаменитой библиотеки.

Канте знал, что Фрелль и упомянутый клашанский ученый взялись за восстановление обгоревших руин этого великого архива, чтобы попытаться спасти то, что еще не было безвозвратно утрачено.

– Чего тебе еще не довелось услышать, – продолжал Рами, – так это что имя Канте украдкой упоминается в темных уголках этого города в качестве возможного средства борьбы против деспотичного нового короля. Может, и не столь часто и не столь пылко, но не исключено, что подобные настроения можно было бы разжечь еще ярче и распространить еще шире.

– И у нас будет куда больше шансов это сделать, если я буду находиться здесь, в этом городе, – добавил Канте. – А не просиживать штаны на троне в Кисалимри.

– Если только ты не расстанешься тут с головой, – кисло заметил Фрелль. – Которую насадят на пику прямо вон на той стене.

– Этого не должно случиться, – сказал Тихан.

Канте кивнул.

– Полностью с этим согласен.

Тихан потер подбородок – эта его небрежная манера вести себя выглядела настолько человеческой, что порой даже нервировала.

– Если мы надеемся предотвратить обрушение луны, королевство Халендия и клашанская империя просто обязаны объединиться. Вот почему я приложил столько усилий, чтобы свести друг с другом Канте и Аалийю. Если нам это не удастся, все будет потеряно.

Канте хмуро посмотрел на та’вина, зная, насколько их группа полагалась на предсказания Тихана о будущем. Впрочем, все его пророческие заявления основывались не на каком-то мистическом руководстве, а на знаниях, накопленных за тысячелетия опыта.

То, насколько древней была эта фигура, просто не укладывалось в голове. Преждевременно пробужденный от сна в качестве оставленного какими-то неведомыми богами Спящего, Тихан был вынужден тысячелетиями скитаться по Венцу, наблюдая за становлением и падением королевств. Он наблюдал за жизнями бесчисленных миллионов людей и сохранял все это в своей памяти. И за все это время научился распознавать те нити – тенденции и переменные, – что формируют историю человечества. Научился вытягивать и переплетать эти нити. И настолько преуспел в этом, что взял на себя роль Оракла из Казена, став самым почитаемым у клашанского народа предсказателем будущего.

Канте припомнились объяснения самого Тихана по этому поводу: «Может, я и не сумею предсказать исход падения одной-единственной монеты, но знаю, что после тысяч подбрасываний обе стороны в конечном итоге должны выпасть равное число раз. Время подобно этому, только в более широком масштабе. Здесь тоже существуют свои приливы и отливы, при которых совокупность прошлых тенденций указывает на грядущие события».

Эти слова все еще преследовали его. Если уж в Кисалимри Канте считал себя марионеткой, то Тихан куда искусней дергал его за ниточки, равно как и бесчисленное множество других людей на протяжении многих веков – и все это в попытках увеличить шансы избежать обрушения луны.

Фреллю, похоже, тоже надоело постоянно идти у Тихана на поводу.

– Не знаю, верны твои слова или же ошибочны, но мы прибыли на эти берега не для того, чтобы посадить Канте на халендийский трон. Наша цель – проверить еще одно твое заявление. Касательно того, что Ифлелены располагают отсеченной головой предводителя ревн-кри, Креста Элигора. И не более того.

– Да куда уж более, – сказал Рами. – Нам хотя бы с одним только этим управиться.

Фрелль нацелился пальцем в Тихана.

– Ты поручил нам добыть этот реликт. Но для начала мы должны выяснить, существует ли он на самом деле и где может быть спрятан. И только тогда строить планы, как завладеть им.

Тихан согласно кивнул.

– Я готов справиться с этой задачей в одиночку, – продолжал Фрелль. – У меня по-прежнему есть союзники в Тайнохолме, даже в Цитадели Исповедников под ним, где Ифлелены устроили свое мерзкое логово. Осторожными расспросами я могу получить все потребные нам ответы.

– Возможно. – Тихан пожал плечами. – Но судьба плетет нам из своих нитей картину, коя постоянно меняется, и я давно научился не доверять одной-единственной нити. И нет полной уверенности в том, что ты сумеешь управиться со всем этим в одиночку, как уверяешь. Тебя не было на этих берегах целый год, как и Канте. Ты полагаешь, что все осталось таким, каким ты это оставил. Но когда король коварно убит, а на трон взошел его сын, ни в чем нельзя быть уверенным.

– И все же я верю…

– Вера – это не более чем истрепанная нить, – прервал его Тихан, качая головой. – Лишь глупец станет доверять свою судьбу столь ненадежной подвеске.

При слове «глупец» у Фрелля потемнело лицо.

– Существует целое множество и других нитей – прочих неизвестных, – которые нам необходимо учитывать. – Тихан принялся загибать пальцы. – Друзья, которых уже может не быть в живых… Союзники, превратившиеся в отступников… Накрепко закрытые двери, некогда гостеприимно распахнутые…

Фрелль лишь вздохнул, явно неспособный хоть как-то оспорить услышанное.

Тихан повел рукой, собирая всех в плотный кружок.

– Со временем я пришел к выводу, что лучше всего иметь под рукой побольше нитей, чтобы, когда откроются основа и уто́к судьбы, у меня было предостаточно материала, дабы вплести его в них.

Канте оценил такую поддержку бывшего Оракла из Казена, хотя эти слова несколько выбили его из колеи. Тихан был абсолютно прав.

«Слишком многое может пойти наперекосяк».

Топот сапог по камню привлек их внимание к причалу, по которому к кораблю бросились три темные фигуры.

В пальцах у Кассты сверкнуло тонкое лезвие.

Рами опустил руку к короткому мечу, спрятанному в ножнах под складками его бесформенного одеяния.

Фрелль затолкал Канте себе за спину.

Послышался резкий женский голос, недовольный и нетерпеливый:

– Да вытаскивайте же свои задницы с этой проклятой посудины!

Из тумана возникла обладательница этого пронзительного голоса. Невысокий рост и острый язычок этой женщины не оставляли никаких сомнений в ее личности. Ллира хи Марч хмуро оглядела столпившихся перед трапом. Одета она была в лен и кожу, затянутая в них так туго, что ее облегающие штаны казались нарисованными на ногах.