Приют - Алиса Бодлер Страница 22

– Значит, – прищурился Джереми, – с Иви в твоем приюте произошло что-то плохое?

– В том-то и дело, – я пожал плечами. – Ей повезло. Нам троим повезло. Мне, Иви и Тине.

– Сколько же вас было изначально?

– Шестеро.

– Ты хочешь сказать, что…

– Что с другими детьми случилось что-то необратимое. Все верно.

Мужчина отодвинул от себя тарелку и откинулся на спинку стула.

Тема насилия над младшими, как я знал, давалась ему тяжело даже в рамках диалога, по понятным причинам. В конце концов, дневник Реймонда он прочесть так и не рискнул.

– Так. – Оуэн откашлялся и сжал свою переносицу большим и указательным пальцами. – Это было сексуальное насилие?

– Нет! – я в страхе покачал головой. – По крайней мере, я не думаю, нет. Это была… религиозная организация. Называлась «Приют сестры Александры».

– Услышал. – Он не поднимал на меня глаз. – Адрес? Имена оставшихся троих детей? Может быть, еще какая-то осязаемая конкретика?

– Тиг – близнец Тины, Ада и Самсон. Адреса я не знаю и запомнить не мог. Мы жили в большом, старом доме. Что-то сравнимое с особняком Бодрийяров по масштабам, но ремонт был сильно вычурней… И везде эти… Обои с цветочками.

– Цветочки нам помогут вряд ли…

– Я понимаю, – я вдохнул, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, руки холодеют, а к лицу, напротив, стремится кровь. Прилив адреналина. – Про сестру Александру и так ясно из названия организации. Благодетелем, который предоставил дом для нашего проживания, был некий «господин Камерон».

– Как?

– Камерон.

Джереми нахмурился.

– Нет, пока ничего знакомого.

– Ну, еще бы. – Я сжал челюсть, пытаясь дышать через нос, и помолчал пару мгновений. – Извини, это дается мне непросто.

– Я понимаю. Но если тебе становится хуже, значит, мы подбираемся к сути. Что делал этот господин Камерон?

– Проводил послушания.

– «Послушания»?

– Индивидуальные занятия.

– И что на них, эм… Преподавали?

– Я не знаю. Я не успел посетить ни одно из них.

– Дьявол. Ну хоть что-то.

Мой дядя поднялся со стула и подошел к окну. Так он часто поступал во время наших с ним диалогов в кабинете на втором этаже клуба. Далее он собирался говорить со мной только из-за спины.

– Иви была каким-то образом травмирована этим Камероном?

– Не знаю… – я задумался. – Мы все были, в той или иной степени. Все началось с Самсона и потом… Знаешь, мы видели странные вещи. Все дети, кроме меня, были глубоко религиозны, а потому сводили все то к Божьей каре, то к Божьему чуду. Например, они утверждали, что Герман – мой ангел-хранитель. Или просто Хранитель. И что у них есть такие же. Родственники, которых они никогда не видели.

Вопреки моим ожиданиям, Джереми тревожно обернулся:

– Повтори, пожалуйста?

– Родственники, которых они никогда не видели.

– Нет, не это. То есть это тоже важно, но я хотел спросить о другом. Ты упомянул Германа.

– Да, – я кивнул. – Что тут странного?

– Ты никогда не говорил о том, что видел его в детстве.

– Сколько себя помню. Ну, – я сдвинул брови. – Я не знал, что это Герман, конечно. Но я отчетливо помню, что он меня защищал.

– Ты хочешь сказать, что вспомнил обо всем не в двадцать два года, как я?

– Нет, – я пожал плечами. – Он был со мной всегда. В виде тени. В виде, гхм, руки помощи, я не знаю. Но он был. И тогда я знал, что это – мой дядя.

– А потом?

– А потом…

Я закрыл глаза, пытаясь понять, что конкретно из внутренних позывов заставило меня замолчать. Секунда. Две. Три.

Ничего.

Темнота.

И осознание.

– Я забыл, – я испуганно посмотрел на Джереми. – Я забыл об этом! А когда стал ходить на терапию к Константину, то начал вспоминать, но он убедил меня, что это – мой внутренний режим.

– Внутренний… чего?

– Не важно, это… схемная терапия. Не имеет значения.

Заметив, что я слегка потерялся в собственных размышлениях и теперь начинал из-за этого нервничать, Оуэн увел тему в иное русло:

– Ты сказал, что другие дети тоже видели этих… Хранителей?

– Да, – в подтверждение я кивнул. – У Самсона была бабушка, у близнецов – сестра, у Ады – папа.

– А у Иви?

– Я… не помню.

– Боузи, ты уверен, что другие дети видели то же, что и ты? Это не было игрой?

– Я уверен. Бывали моменты, когда мы могли увидеть чужого ангела-хранителя, но всего лишь раз. И потом – больше никогда.

– Почему же?

Я промолчал. Пробелы в воспоминаниях не позволяли мне смириться с тем, что я уже смог восстановить в своей голове. Отказывались выдавать неосознанный ужас за реальную картину произошедшего.

– Боузи.

Дядя положил мне руки на плечи.

За время моего краткого «отсутствия» в текущей временной линии он успел встать за моей спиной.

– Спасибо, что рассказал. Пока что я услышал достаточно для того, чтобы помочь тебе найти связку между тем и другим.

Я попытался оглянуться на Оуэна, но тот настойчивым движением рук заставил меня откинуться на стуле.

– Пожалуйста, перестань думать об этом. Даже если проблема с Иви чуть глубже того, что мы видим, сегодня от тебя требуется лишь провести прием по намеченному плану. И больше ничего. Ты сможешь мне довериться?

– Да.

– Хорошо.

Сказав это, Джереми ушел в свою спальню и, как я уже мог распознать по звуку, принялся собираться.

* * *

– Боузи, как прошли ваши последние пару месяцев?

– А ваши?

Константин рассмеялся.

Стерильно-светлая атмосфера кабинета специалиста не успела преобразиться. Боль продолжала оставаться в этих стенах, но не распространялась по их идеальному покрытию чернильными пятнами, нет. Она будто выветривалась во время санитарных дней, обозначенных в графике работы частного пространства, предоставляемого под аренду.

– Полагаю, я должен извиниться.

Доктор мягко улыбался, наблюдая за каждым движением своего блудного пациента. Я чувствовал себя мухой, которая предпочла прилипнуть к паутине добровольно. Препакостные чувства по отношению к сложившейся имитации приема были ожидаемы.

– За что? – криво растянул губы я.

– Ну, – Константин снял очки и положил на тумбочку возле себя. – Можно утверждать, что я нарушил врачебную этику, и неоднократно. Кроме того, будучи вашим другом какое-то время, я не вмешался в критическую ситуацию, которая и вернула вас ко мне.

– Дружба стерпит все, – я постарался произнести эти слова без сарказма.

– Наша – не стерпела.

Между нами повисла пауза.

– Что ж, Боузи, – возобновил диалог доктор и сделал особенный акцент на следующих словах: – Я приношу вам свои искренние извинения.

– Я… их принимаю, –