Жёсткий Попаданец или глава наёмников "боевой гарем" - Lex Nov Страница 20

Поздравляю, теперь Масяня официально считает меня тёмным лордом, и это от той, от кого я меньше всего ожидал такого. Что ж, теперь я могу взять себе имя Мамонго, построить огромную гробницу и оттуда захватить мир…

Боже, какой бред я несу! Где же те дяди в белом халате, когда они так нужны? Где моя отдельная палата с трехразовым питанием? Почему все дети как дети, а я попадаю в такие курьёзные ситуации? А местные жители делают вид, будто это в порядке вещей, а кто-то открыто восхищается, как та девушка, которая сейчас рядом со мной. Скоро они будут говорить что-то вроде «как и ожидалось от моего повелителя».

Нет, нет и ещё раз нет! Такой бред мне не нужен. Я лишь хочу прожить тихую и спокойную жизнь, найти нормальную девушку, а не тех душевнобольных, которые меня окружают. Я хочу открыть свою лавку или таверну и тихо мирно жить и зарабатывать себе на жизнь. На крайний случай стану адвокатом и проживу ту жизнь, которую стоило бы прожить ещё в прошлой. Но нет, меня вечно заталкивает в какой-то непонятный водоворот мелких событий, где в глазах окружающих я становлюсь извращенцем и злым кукловодом, который играет на чувствах людей, я хотел сказать полулюдей. И уже некоторые думают, будто у меня какие-то грандиозные планы.

Но сейчас вопрос совсем в другом. Меня вызвала к себе высокое начальство, а эта женщина известна своим крутым нравом и жестокостью. По крайней мере, она очень сильная и умеет больно наказывать своих подчинённых или не родивых подростков. Видимо, до неё уже дошли слухи обо мне, и сейчас меня вызывают к ней на ковёр, где мне придётся очень тяжело и будут бедного Масяню сношать во всех позах, надеюсь, только морально.

Господи, почему я не могу жить простой и тихой спокойной жизнью? Как же меня это бесит! Где там моя любимая стена, от которой я долблюсь головой…

Так, нужно успокоиться и начать дышать. Масяня, дыши! Как жаль, что в прошлой жизни я не занимался медитацией, сейчас это было бы очень кстати. Но что есть, то есть. Сейчас у нас есть:

Первое. Тавра с пробитым седлом.

Второе. Молодая девушка-кошка в готическом стиле.

Третье. Проблемы в лице директрисы, количество которых неизвестно.

Четвёртое. И Масяня, страдалец, в единственном экземпляре.

Ну это всё лирика. Интересно, как она пришла к такому выводу?

— Скажи мне, как ты додумалась до… такого? — спросил я у девушки, наклонившись к тавре. Осторожно вытащил очередное жало из того места, которым она думает, и положил его на кусочек картона, где уже собралось около десятка.

— Это не трудно понять, если внимательно за вами понаблюдать, — она ухмыльнулась и покраснела ещё больше. — Вы постоянно помогаете преподавателям и стараетесь казаться скромным, но вы прекрасно знаете, какие блага это вам принесёт. Вас спокойно отпускают в город, хотя вы и прикрываетесь преподавательницей Лилианой. По сути, вы можете покинуть это место тогда, когда пожелаете. Вы надёжно заняли сердце самой Лили и получаете от неё всё, что только возможно. Ваша соратница Мумини готова следовать за вами куда угодно и делать то что вы ей скажете. Вы создали себе такую репутацию, из-за которой даже самые отмороженные дети боятся иметь с вами дело. Они очень боятся, что вы начнёте их… воспитывать, а преподаватели будут только рады этому. И это ещё не всё…

— Нет, это всё, и давай закроем эту тему, я тебя услышал, — быстро перебил её, чтобы сохранить свои нервные клетки хотя бы в видимом покое.

Неужели это всё выглядит так со стороны? Неужели во мне видят… такое? Я всегда старался быть хорошим и примерным парнем, а тут… У меня просто нет слов, по крайней мере цензурных, которыми можно было бы сказать при детях.

Пусть думает, что хочет. Если она считает меня ужасным манипулятором, то это её право. Если я буду её переубеждать, она, скорее всего, только укрепится в своей уверенности. Такова уж обратная психология, мать её.

На слова девушки я лишь пожал плечами, сохраняя спокойствие на лице, и продолжил извлекать жало из задней части одной рогатой особы.

Каждый раз, когда я вытаскивал очередное жало, бедная тавра тихо скулила и крепче сжимала одеяло, на котором мы лежали. Мне было жаль эту несчастную, ведь за всё это время, что она была рядом, я сильно к ней привязался. Мне совсем не нравилось видеть её страдания. Как ни посмотри, но мне действительно приходится заботиться о ней, а видеть её боль тоже причиняет мне душевную боль.

— И последнее, — тихо произнёс я, вытаскивая жало. — Ну вот, теперь ты в полном порядке. Конечно, ещё день или два ты не сможешь нормально сидеть, но я уверен, что всё быстро заживёт.

— Кх, тфу, — выплюнула тавра щепки изо рта. — Спасибо. Шмыг.

Тавра продолжала тихо всхлипывать и начала надевать своё белое платье.

— Ладно, оставайтесь здесь, а я пойду на ковёр.

— Маси, мы же ничего не сделали, — произнесла тавра, ещё пытаясь вытереть слёзы со своих щёк. — Зачем нас вызывают? И как это один, мы пойдём все!

— Я думаю не нужно… — пытаться сказать но бы перебит.

— А вдруг она будет тебя обижать? — не унимается одна рогатая. — Я, если что, тебя защищу.

— А мне просто интересно, что же нам скажут, — решила меня добить Мори.

Нда, теперь меня будет защищать тавра, которая, конечно, почти на полголовы выше, но всё же. Вряд ли она сможет как-то помочь с директрисой, максимум морально поддержать, но всё равно приятно. Конечно, тот факт, что одна кошка считает меня кем-то другим, немного напрягает, но не выходит за рамки того безумия, что меня окружает. Так что это ерунда, но вот вызов к большому боссу — это обычно проблемы. Как бы ни было неприятно это признавать, похоже, она решила, что я сильно выделяюсь на общем фоне. Или может быть, дело в другом, а я просто себя накручиваю, не знаю, но скоро всё узнаю…

* * *

— Итак, Маси, ты наконец-то прибыл, — с укором произнесла женщина-зверолюд из подвида волков.

— Прошу прощения, мисс Мари, возникли некоторые обстоятельства… — произнес я, переводя взгляд на заплаканную тавру.

У девушки был такой вид, будто её отходили ремнём по заднице. Её глаза были заплаканными и опухшими, а руками она продолжала держаться за больное место и изредка всхлипывать.

— Вижу, — на её лице появилась улыбка, — вижу, Маси, ты действительно