Приют - Алиса Бодлер Страница 20

Только вот главная болевая точка в этой фразе таилась в страшной правде:

услышав шутку Лолы, я подумал совсем не про Реймонда и Германа, которых она, очевидно, и имела в виду.

– Трех, – тревожно сглотнул я. – В случае, если старый друг – это Иви, конечно.

* * *

Роковым вечером в доме господина Камерона отсутствовало электричество. Холодная тьма ложилась на старомодные интерьеры тяжелым черным одеялом, съедая и вездесущую дубовую отделку, и бессмысленные обои с цветочным узором.

Дети стояли у святого уголка на коленях и молились при свечах.

Самсон посещал индивидуальные занятия с хозяином дома уже целых две недели и, хоть и был теперь здоров, худел с каждым днем, становился все бледнее и практически не разговаривал. Точнее, он пытался отвечать на вопросы и даже смеялся над подшучиваниями Тига, однако все его действия выглядели будто сцены из старого, трижды замедленного кино. Вот он открывает рот, и только лишь через пять-шесть секунд на его губах начинает играть веселая улыбка. То же – и со словами. Для того чтобы разобрать речь Самсона, нужно было вспоминать чтение по слогам:

– Ба…Бу…Ля, – пытался произнести любимое слово мальчик. – Ба… Бу… Ля.

А в перерывах между слогами Самсон глотал воздух ртом, будто измученная рыбешка.

Привычные игры и даже еда для него теперь интереса не представляли. Лишь собственное «сокровище» мальчишка продолжал класть под подушку каждый день, перед сном. Дети практически не встречались с названым братом – большую часть дня тот проводил с Камероном и возвращался лишь ночью, когда все уже глубоко и долго спали. Так и получалось, что единственным свидетельством о том, что Самсон все еще оставался тем самым Самсоном, которого они знали, была трубка его Хранителя.

– …и видел Иосиф сон и рассказал братьям своим, а они возненавидели его еще более. Он сказал им: «Выслушайте сон, который я видел. Вот, мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал, и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу…» – монотонно читала Иви «Сны Иосифа»[5]. – И сказали ему братья его: неужели ты будешь царствовать над нами? Неужели будешь владеть нами? И возненавидели его еще более за сны его и за слова его.

– Как же не хочется на эти послушания, даже если они и вправду нужны для семьи… Как же страшно… – тихонечко жаловалась Тине Ада. – Самсона теперь и ночью не дождаться… Неужели и нам так придется? Что же там такое происходит?

– У него есть ангел-хранитель, его бабуля… – тихо шептала Тина в ответ, пытаясь успокоить малышку. – А хочешь, мы с Тигом попросим нашу сестру приглядывать за ним тоже?

– Хочу… – кивала Ада. – Но боюсь, что все уже плохо, Тина… Его забирают на рассвете и возвращают, когда мы уже спим!

– Тихо! – шикнул Тиг на девочек. – Сейчас наша праведница разорется. Берите пример с новенького, слушайте молча.

Но Боузи молчал не потому, что был заинтересован в святых писаниях. Его беспокоил навязчивый темный силуэт в противоположном углу комнаты, что выделялся своим образом на стене, даже при полном отсутствии света. Вся эта фигура будто бы была страдальчески согнута и подергивалась.

– Я просто… – шептал мальчик не в силах оторвать взгляда от неясной картины и повернуться к названым братьям и сестрам. – …Там… Тень!

– Что, твой дядька пожаловал? – издевательски подметил Тиг. – Решил подучить Ветхий Завет?

– …и он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? – Ив не прервала чтения, но начала произносить следующие слова нарочито громко. – Неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли? Братья его досадовали на него, а отец его заметил это слово.

– Это не мой дядя, – также шепотом произнес Боузи, но на этот раз так твердо, что ответные шутки были неуместны.

Все воспитанники, за исключением читающей Иви, обернулись.

В комнате появился свет.

– …и нашел его некто блуждающим в поле, и спросил его тот человек, говоря: чего ты ищешь?

– Ребята! – Боузи заговорил громче. – Ребята, посмотрите!

– Зи-зи, во имя Создателя! Да что за…

Но не успела Иви договорить, как свет вновь погас. Послышался плач.

– Ада, прекрати! – повысила голос Ив.

– Это не Ада, – дрожащим голосом ответил ей Тиг.

– Значит, Тина! Тина, хватит рыдать! Вот, послушайте! – девочка по-прежнему не отрывалась от книги и так четко, как могла, продолжила проговаривать слова: – И сказал тот человек: они ушли отсюда, ибо я слышал, как они говорили: «Пойдем в Дофан». И пошел Иосиф за братьями своими и нашел их в Дофане.

– Иви, никто из нас не плачет! – тревожно воскликнул Боузи. – Посмотри же!

И стоило девочке, наконец, обернуться – комната залилась светом.

У той самой стены, что будоражила сознание мальчика все это время, стояла, согнувшись в три погибели, дряхлая старуха. Вся ее бесплотная наружность трубила о том, что пожилой дамы – давно, очень давно – не было в живых.

Остатки былой роскоши в виде пышного, светлого платья лохмотьями свисали на костях. То были не руки и не ноги – настоящие кости, между которыми гнилыми, тонкими прожилками собирались остатки плоти.

Ее волосы, некогда собранные в высокую прическу, теперь выбивались из пучка, делая образ старой женщины еще более небрежным и жутким. Ее челюсть свисала вниз, свободно болтаясь, потому как на лице неведомого существа не было ни кожи, ни мышц, что могли бы удерживать составляющие черепа вместе.

Старуха содрогалась от плача и кашля. Из грудной клетки, что, к счастью, была закрыта тряпьем, поднимались струйки дыма.

– Самсон… – тяжело звало ни живое, ни мертвое существо. – Самсон!

Никто из детей не осмеливался даже моргнуть. Всепоглощающий страх – тот страх, что был сильнее кошмаров, которые заставляют нас рыдать от ужаса, сковывал их руки и ноги, словно железные путы, а челюсти были сжаты в тиски.

Первой наваждение сошло с Тины. Набравшись смелости, она прокричала:

– Читай, Иви! Господом-богом молю тебя, читай!

Ив не могла пошевелиться. В руках она сжимала книгу, но глаза ее были устремлены вглубь комнаты – туда, где кашляла, рыдала и звала их брата мертвая старуха.

Боузи почувствовал, как на его плечо легла большая, теплая ладонь. И только он хотел обернуться, как вдруг услышал спокойный, взрослый голос где-то рядом с ухом:

«Не смотри на меня. Читай».

Книга, что еще мгновение назад была в руках девочки, опустилась в ладони Боузи. Он видел длинные белые пальцы, что держали святое писание перед ним, но не рисковал ослушаться