Странствия клетчатых - Елена Владимировна Крыжановская Страница 2

— Вы не спросили моё имя, — напомнил парень в спину директора театра. Папаша Баро уже уходил, но без интереса глянул через плечо:

— Зачем? Если даже назовёшь настоящее, что нам до твоего имени? Ты беглый принц и тебя ищет полкоролевства? Говоришь ведь, не в розыске, награду за тебя не дадут… Для нас ты будешь Новит, если не возражаешь. Меня можешь назвать Папаша Баро, как все.

— Благодарю за вашу доброту, господин Баро.

— Ну, пусть так, — вздохнул Папаша и по-медвежьи протиснулся в среднюю часть фургона. Беглец, получивший новое имя, слышал его удаляющиеся шаги и чьи-то негромкие голоса. Но сам не решался пойти знакомиться. Всё поглядывал на убегающую из-под колёс лесную дорогу, боясь, что каждую секунду из-за деревьев вынырнут те всадники.

Он сказал правду: понятия не имеет, что им нужно. Но попадаться никому в лапы Новит больше не желал. Стражи, бандиты, богатые бездельники, затеявшие от скуки охоту на людей — какая разница? Он хочет быть вольной птицей, и, судя по всему, судьба благоволит его желаниям. Иначе бы не столкнула его с этим благословенным фургоном.

Парень недоверчиво усмехнулся своим мыслям. Сегодня утром он был невероятно одинок и не слишком счастлив. Но всего за час его жизнь сделала такой резкий зигзаг, что диву даёшься. Ему не доводилось прежде бывать за кулисами театров, в детстве он не мечтал сбежать с бродячим цирком, а вот теперь неожиданно попал в новый мир, живущий по своим законам.

Как и все закоренелые горожане, он слышал, что Братство Дороги существует не только в старых легендах о странствующих рыцарях и прекрасных принцессах, но сам не сталкивался до сих пор вплотную с детьми дороги. Может, издали видел, но знакомств не водил. А теперь…

Старинный пароль сработал, открыв для него потайную дверцу в сказку, в которой у него ещё неизвестно какая роль. Смешная? Героическая? Жалкая?

Главное — новая.

Глава 2

Смирившись с тем, что его ждет большое приключение и глупо топтаться на пороге, Новит прошёл холщовую перегородку и оказался в самой просторной средней части фургона. Впереди пряталось другое потайное отделение, такая же перегородка закрывала переднюю часть фургона. Новит видел не спины кучеров, а ещё один холст с разрезом.

Внутри фургон вообще оказался просторнее, чем представлялся снаружи. Беглец ожидал увидеть тесную коробку на колёсах, тёмную, как собачья конура. Но в этой части были прорезаны большие окна. А вещи сложены и подвешены так, что можно свободно ходить. Большие сундуки с реквизитом спрятаны под лавки, солнечный свет и легкая пестрая занавеска создаёт домашний уют. Новит видел тут всего двоих артистов, но уже знал, что их больше.

Возле полностью открытого окна слева, на короткой поперечной лавке сидел вполоборота к новичку редкий красавец. Молодой, но постарше Новита и уже достигший своего расцвета. Лицо спокойное и властное — хоть на королевскую медаль. Светло-каштановые волосы, короткие, зачесаны наверх от лба — никогда не скажешь, что он артист, слишком строгая прическа. Широкие плечи, гибкая спортивная фигура, хищная пластика в движениях. Не неженка, сразу видна тренировка и привычка к шпаге. Вылитый принц инкогнито. Только одет чересчур скромно.

Потрепанный темно-красный шейный платок, серая холщовая блуза — любимый стиль бродяг, такую дворянин не наденет под страхом смерти. Обычные черно-серые дорожные штаны и мягкие сапоги для леса, как у следопытов, но самые неприметные. Он сидел без куртки, а девчонка рядом держала его куртку на коленях и пришивала замшевую заплату на рукав.

Руки нищего принца были заняты полировкой тяжелой широкой шпаги, отнюдь не бутафорской. Без резного эфеса с украшениями, самая простая железная гарда, ни позолоты, ни чернения. Но стоило взглянуть на желоб для стока крови, увидеть, как свет играет на отточенном краю клинка, сомнений в серьёзности этого оружия не возникало.

— Я теперь Новит, — неловко представился новичок. — Благодарю за убежище.

— Крас, — отстраненно кивнул красавчик. Руки не подал, но это можно понять, да и стоял Новит не так близко.

Юная девица рядом с Красом подняла лицо и приветливо улыбнулась. И тут же совсем неприметная серая мышка в дорожном серо-коричневом платье с неяркими чертами лица и тускло-русыми волосами волшебно преобразилась. Распахнулись огромные васильковые глаза. Губки чуть приоткрылись, щеки порозовели, из окна на неё упал солнечный луч. Волнистая прядь, проходящая по щеке, зазолотилась и вспыхнула.

Новит застыл от изумления. Девушка словно что-то почувствовала, смущенно провела пальцами по щеке, убирая прядь за ухо, и опустила глазки с густыми темно-золотыми ресницами.

— Веричи, — уронила она. — Приятно познакомиться.

— Хм, даже ты уже понял, — услышал Новит смешок со стороны.

Под правым окном, наполовину прикрытым пёстрой занавеской, сидела боком, подняв колено вдоль стены яркая красотка, которую он чудом не заметил. Когда увидел, не поверил, что мог такую пропустить. Секрет в том, что она сидела в тени, полностью неподвижно, и почти слилась со стеной фургона. И, кажется, сделала это нарочно. Зачем? Подшутить над новичком? Во что они играют?

Барышня в намного более пышном, но всё ещё скромном серо-зелёном дорожном платье с тройными юбками разной длины и проблесками шелкового шнура на корсаже. Её тёмно-золотые локоны небрежно стягивал кожаный шнурок, в ушах покачивались хризолитовые серьги, личико выражало усталую снисходительность, только глаза остро блестели, и казались темными, а не светлыми. Новит пока не разглядел.

— Будем знакомы. Смея.

Новичок, с удовольствием таращился на бойкую девицу. От его взгляда ей не было, ни холодно, ни жарко, по крайней мере, Новит не боялся, что она вспыхнет или убежит, если смотреть слишком пристально.

— Приятно. А что я понял?

— Они не настоящие, — она лукаво повела бровью, показав глазом на соседнюю парочку, и подмигнула. — Картинка. Тронь и рассыплется. Крас, повернись!

— Чего тебе? — лениво потянулся красавчик, нарушив статику мраморного шедевра. От поворота головы в ухе сверкнула и закачалась капля дорогой сережки. Наследник? Чего? Или наоборот, младший сын? Новит нахмурился, поняв, что видит маски. Лукавая девица со смехом подтвердила, словно читала его мысли с листа:

— Да-да, на сцене они совсем другие. Серые шкурки — маскировка, как у диких уток, чтобы сразу не сожрали!

— Зато ты, детка, сама кристальная честность, — усмехнулся Крас, никак не огорченный разоблачением.

— Я-то хотя бы живая, а не призрак самой себя. Потрогай, — она протянула новичку руку, не для поцелуя. Он убедился, что тонкие сильные