Mushoku Tensei: Крестьянин с копьем - Виталий Петров Страница 14

Гислен кивнула:

— Ага. Здесь живут не только одиночки, но и те, кто решил остепениться. Кто-то хочет спокойствия для детей или для тех, кто ждёт их возвращения. К тому же тут действительно спокойно. Мы друг другу не мешаем, и никто не устраивает разборок. Да и зачем? Тут ведь каждый может быстро «успокоить» того, кто начнёт буянить. Все это понимают.

Через пару шагов мы добрались до конца коридора, и я остановился у самой дальней двери. Внезапно на меня нахлынуло ощущение узнавания, словно подсознание подсказывало, что эта комната — моя. Я повернулся к Гислен, и она просто кивнула в знак согласия, позволяя мне самому сделать шаг вперёд.

* * *

Плавно повернув ключ в замке, я толкнул дверь и шагнул внутрь, чувствуя, как прохладный воздух обволакивает лицо. Комната встретила меня глухой тишиной, словно за время моего отсутствия и сама успела забыть обо мне. Она была широкой и вытянутой, больше напоминая заброшенное пространство, чем уютное жильё. Но, несмотря на это, взгляд цеплялся за детали, вызывая странные, почти осязаемые ощущения: я был здесь раньше, знал расположение каждой вещи и каждого закутка — как будто из другой жизни.

Справа, вдоль дальней стены, виднелись две двери, каждая ведущая в отдельную зону. На стене напротив висели тяжёлые шторы, скрывавшие два окна. Интересно, давно ли их не открывали? Сквозь плотную ткань пробивался едва заметный свет, который словно привносил в комнату отблески былого уюта, немного поблекшего и забытого. Под окнами стояли две массивные тумбочки, а между ними — широкая кровать, покрытая плотным покрывалом, будто вобравшим в себя не только пыль, но и воспоминания.

Я провёл взглядом по правой стороне комнаты. У стены, ближайшей к коридору, стояла более простая кровать, рядом — стол, два стула и полки с книгами. Мой интерес привлекли прикреплённые над столом листы с набросками, текстами, рунами, словно я сам когда-то что-то усердно здесь исследовал или записывал, чтобы не забыть. Но что именно? Какие мысли не давали покоя человеку, жившему здесь? Может, даже мне.

Размышления прервала Гислен, сбросившая куртку и меч на меньшую кровать с неожиданной лёгкостью для кого-то, кто так ценит своё оружие. Видимо, эта комната действительно внушала ей чувство безопасности. Она открыла дверь справа у дальней стены и заглянула внутрь. Я застыл, наблюдая за ней, пока она не обернулась, с улыбкой бросив через плечо:

— Я приму душ, если ты не против.

— М? Душ? — я вздрогнул, ощутив неожиданное волнение и даже некую нереальность происходящего.

Мне редко выпадало наслаждаться подобной роскошью, и мысль, что такие удобства возможны здесь, в комнате, которая вызывала смутные отголоски воспоминаний, сбивала с толку. Наконец скинув мешок с песком на пол, я поспешил за ней, подошёл к дверному проёму и заглянул внутрь.

Помещение оказалось тесным, но каким-то по-своему уютным. Вдоль стены стояла массивная металлическая раковина, потемневшая от времени, рядом — унитаз и ванна, вся исцарапанная и потрёпанная, но, к удивлению, рабочая. Сквозь цветное стекло окна пробивался приглушённый свет, придавая этому простому месту почти мистический оттенок. Казалось, эта ванная видела больше, чем могла рассказать, храня в себе истории авантюристов, приходивших сюда отдохнуть от суровой жизни.

— И это здесь всегда было? — не удержавшись, я спросил, всё ещё не веря своим глазам.

Гислен усмехнулась, легко открыв краны над раковиной, и с явным удовольствием вздохнула.

— Гостиница эта была очень дорогая, и такие удобства здесь почти у каждого. Правда, горячая вода — только в бане, — добавила она, ловя мой удивлённый взгляд. — А здесь только холодная, но привыкнуть можно. Мы ведь не всегда возвращаемся чистенькими, и такие удобства очень выручают.

— Да уж…

— Я тоже сначала удивлялась, — серьёзно произнесла девушка. — Самый настоящий дождь, только управляемый, но без магии…

Я ещё несколько секунд стоял, наблюдая за её манипуляциями с краном, не зная, чему больше удивляться — самому удобству или простоте, с которой она его воспринимала.

Выйдя из ванной, я снова окинул комнату взглядом, стараясь ухватиться за что-то знакомое. Мой взгляд снова упал на две двери, и я решил спросить, пока Гислен не скрылась за шумом воды:

— А что за второй дверью?

Она хмыкнула, её голос звучал приглушённо, перекрываемый шумом воды.

— Там что-то вроде склада трофеев и всякого барахла. Всё, что мы насобирали, что не влезло в основную комнату или что не стоит показывать всем подряд. Запасные вещи, оружие, драгоценности, твоя коллекция копий… — она усмехнулась. — Лучше загляни туда утром, иначе рискуешь оказаться под грудой собственных вещей.

— Хм, интересно… — произнёс я, оглядывая закрытую дверь рядом.

— Ну, ты осматривайся, а я пока умоюсь. Сколько пыли и грязи в ушах…

Гислен скрылась за дверью, а я направился к кровати, мысли роями носились в голове. На первый взгляд, комната была заурядной, но в каждом предмете, каждом укромном уголке будто хранилось что-то из моего прошлого. Я ощутил странное, противоречивое чувство — словно здесь всё когда-то было другим, а теперь лишь обрывки того, что некогда было частью моей жизни. Я присел на кровать, чувствуя, как тело наконец поддаётся усталости, и откинулся на спину, разглядывая потрескавшийся потолок.

— «Утром…» — подумал я, прикрывая глаза. — «Может, утром всё встанет на свои места…»

Глава 5

Эльфийская потаскуха

* * *

Ранние лучи рассвета проникали в комнату через плотные шторы, наполняя её тусклым золотистым светом. Он тонкими полосами ложился на деревянный пол, запылившиеся полки и потемневшие стены, придавая всему пространству тёплый оттенок, но оставляя его всё таким же полузаброшенным и туманным, словно воспоминание, о котором уже почти забыли. Я открыл глаза, чувствуя тяжесть на груди и лёгкий гул в ушах, который с каждым мгновением стихал, уступая место сонному спокойствию, наполнившему меня. Я долго лежал, глядя в потрескавшийся потолок, как будто это была единственная вещь, к которой можно было привязаться, прежде чем снова попытаться вернуть себе реальность.

Чувство было странным, отчасти чужим, но также невероятно привычным. Левая рука оказалась чем-то зажата, будто её пригвоздили к кровати, но не болью, а мягким, тёплым весом. Я медленно протянул правую руку, чувствуя, как мышцы ещё с трудом поддаются, и пальцами коснулся густых, мягких волос, которые каскадом рассыпались