Дракон из черного стекла - Джим Чайковски Страница 110

– Я не смогла… я подвела нас всех!..

Высвободив руку, Никс поднесла к губам кончики пальцев, отметив, что на левой руке у нее их по-прежнему пять.

«Значит, время еще есть».

Весь прошедший год одно и то же видение продолжало упорно преследовать ее, повторяясь вновь и вновь, – впервые посетив в тот момент, когда после ядовитого укуса миррской летучей мыши ей впервые привиделось обрушение луны. И заканчивался этот сон всегда одинаково – ее поражением и гибелью всего мира. Никс уже не раз обсуждала это с Крайшем, а до него – с Фреллем. Некоторые моменты этого сна уже сбылись, другие – пока что нет.

Она потерла палец, который во сне у нее отсутствовал.

Однако вовсе не эта потеря беспокоила ее больше всего.

Никс все еще чувствовала удар кинжала, отдававшийся болью в груди. Помнила ужасную тишину, которая часто за этим следовала, – тишину, которой не было конца. Даже сейчас она содрогалась от ее необъятности и неизбежности.

«Была ли эта гибельная концовка чем-то предопределенным или просто предупреждением?»

Она не знала – не могла этого знать. Все, что Никс могла сделать, это пройти весь этот путь до самого конца. Она выбралась из-под простыней, стряхнув с себя липкую паутину своего кошмара и уже удивляясь, почему этот сон так живо ее поразил.

Стук в дверь каюты заставил ее вздрогнуть.

– Что такое? – прохрипела Никс, чувствуя, как в горле по-прежнему саднит от того крика.

– Никс, ты должна пойти взглянуть на это!

Это был Джейс, голос которого звучал настойчиво.

Она слезла с кровати.

– Дай мне минутку. Я сейчас приду.

Направляясь к двери, Никс натянула легкую рубашку, которая окутала ее обнаженное тело. Подпоясав ее ремешком, сунула ноги в сандалии. Никакой другой одежды в такую жару ей было уже не вынести.

Хотя та’винские охладители шипели по всему кораблю, воздух был жарким и спертым. «Огненный дракон» превратился в духовку. Все, кто находился на борту, двигались медленно, обильно потели и старались держаться поближе к медным трубопроводам, из которых скудно сочился прохладный воздух. До многих помещений такого огромного корабля эти живительные трубопроводы не дотягивались, так что их пришлось попросту наглухо закрыть. Таким образом, в обитаемых пространствах на борту стало еще более тесно, и вызываемое этим раздражение за последние два месяца лишь усилилось.

Но это была не самая серьезная проблема.

Подойдя к маленькому графину, стоявшему на столике возле ее кровати, Никс сделала из него совсем крошечный глоток – только чтобы смочить пересохшие от ночного страха губы.

За последние две недели нормы выдачи воды на корабле еще более ужесточились. Даже те дополнительные струйки, что стекали с чанаринского брезента, предназначенного для сбора влаги из ветра, напрочь иссякли. Здесь, глубоко в Пустоземье, воды в воздухе было не больше, чем в куске иссохшего от времени пергамента.

Почти за месяц так и не приметив ни единого источника воды, Эсме с Хиском взялись за создание некоего аппарата, состоящего из медных трубок и горшков, – вроде того, при помощи которого на родных для Никс болотах гнали дурманящее голову зелье. Только вместо дерущего горло напитка это корабельное устройство капля за каплей выпускало из себя воду, а вместо бобовой размазни заправлялось жидким содержимым их собственных ночных горшков.

Ничто в этой безжалостной пустыне не должно было пропасть зря.

Даже их крылатые товарищи по экипажу в нижнем трюме получали питье в соответствии со строгим рационом, отчего впали в угрюмое оцепенение. Хотя, по крайней мере, в самой глубине темного трюма – в месте, наиболее удаленном от солнца, – трубы охладителей все-таки позволяли сохранять более или менее комфортные условия для этих огромных летучих зверей.

Джейс постучал еще раз.

– Ты должна это увидеть! Все уже собираются в рулевой рубке!

Когда Никс подошла к двери и открыла ее, по всему кораблю разнесся звон первого рассветного колокола. Она не чувствовала себя особо отдохнувшей, так полностью и не избавившись от ужасов своего вещего сна.

Стоящий в коридоре Джейс был одет в такую же легкую рубаху, свисавшую ему до колен. Лицо у него стало еще более изможденным из-за лишений на борту, хотя Никс подумала, что постепенно истощать ее друга могло и что-то куда более ужасное – какой-то неутолимый голод, порожденный той неведомой пустотой у него внутри. Однако глаза у него бодро сверкали, когда он двинулся впереди нее.

– После того как четыре дня назад мы обошли ту песчаную бурю с юга, Дарант раскочегаривал наши горелки настолько, насколько только осмеливался в такую жару. Хиск был готов просто-таки придушить капитана за такое обращение со своей драгоценной птичкой.

Никс не знала об этом, поскольку бо́льшую часть времени проводила с Баашалийей. Хотя это была не единственная причина, по которой она избегала появляться в рубке.

Наконец Джейс открыл дверь в конце коридора. Солнечный свет ослепил Никс, вынудив прикрыть глаза рукой, что немного спасло и от ударившего в лицо жара. Нащупывая ногами дорогу, она прошла вслед за Джейсом внутрь. Он протянул ей очки с янтарными линзами. Никс быстро надела их, чтобы приглушить сияние солнца впереди.

Однако за протянувшимися дугой носовыми стеклами по-прежнему будто бушевало пламя. Никс долго моргала, пока глаза не привыкли к яркому свету и резь в них не утихла. Дарант стоял у штурвала, а рядом с ним пристроились Грейлин с Кальдером, который тяжело дышал, вывалив язык. Фенн с Крайшем трудились на судонаправительском посту, то и дело прикладываясь к окулярам различных оптических приборов, а неподалеку от них расположились Райф и Шийя, бронза которой горела еще ярче, подпитываемая сиянием Отца Сверху.

– Вот, ты только посмотри! – сказал Джейс, увлекая ее вперед.

Вдоль многочисленных маховиков и рычагов вспомогательного поста управления расхаживал Хиск, упорно бурча себе под нос:

– Надо дать отдых нашим многострадальным горелкам, иначе они отвалятся от этой птички прямо на лету…

Дарант отмахнулся от него, явно настолько же раздраженный, как и любой другой на его месте в такую жару – как видно, не в первый уже раз. Однако все-таки крикнул своей дочери, стоящей возле одного из рычагов:

– Глейс, сбавь-ка на четверть!

– Лучше сразу наполовину, – тут же проворчал Хиск.

Дарант сделал вид, будто ничего не услышал.

– Придерживаемся того же курса. Строго на север. Скорость три четверти.

По-прежнему щурясь от яркого света, Никс приблизилась к одному из носовых стекол, словно к открытой топке жарко горящей печи. Огненный лик Отца Сверху завис в пронзительно-голубом небе так высоко, как она еще никогда не видела. Ландшафт внизу вроде особо не изменился. С запада высокими крутыми волнами