Дейв Кэрри - Спасти слона! Страница 49

— Верно ли, что тридцать девять тонн кости поступили в Сингапур из Дубая в 1987 году?

— Мы пригласили вас не для того, чтобы давать интервью, — взъярился чиновник.

— Но это важный вопрос, не так ли?

— Откуда у вас эти сведения?

— Из статистических сводок Дубая, — спокойно ответила Сьюзи.

— Возможно, эти сводки неверны, — парировал он, — и вообще, я считаю невероятным, чтобы в Сингапур ввозилась слоновая кость. — Он пожал плечами, как бы пытаясь и от разговора. — Но даже если ввозится, всё в рамках ограничений КИТЕС.

Его коллега разговаривал более спокойным тоном.

— Видите ли, слоновая кость здесь, в Сингапуре, как и во всем регионе, объявлена объектом культуры. Ее можно приравнять к Бетховену, Баху или великим европейским мастерам кисти. Ее значение трудно объяснить европейцам.

Я закусил губу. Можно было, конечно, попытаться объяснить чиновнику всю неуместность подобных сравнений в данной ситуации. Слоновая кость перемалывалась в безделушки, которые затем наводняли Европу, Америку и Японию. Продукция, которую выпускают Пун и ему подобные, не имеет никакого отношения к подлинному искусству. Но такая попытка была бы бессмысленной тратой времени. Да мы и не ставили целью изменить их «официальную» точку зрения, носившую характер доктрины. Встреча закончилась ничем. Мы распрощались.

Окрыленные тем, как тепло нас приняли на фабрике «Сун Чон», мы решили попробовать фабрику «Фунь Айвори». Может быть, продолжать преследовать семейство Пун значило искушать судьбу, но я полагал важным составить полную картину их деятельности. Да и самому любопытно.

— Не забывай, Сьюзи, никакой героики, — пошутил я, припарковывая машину напротив фабрики.

— Постараюсь, — спокойно сказала она.

Я чувствовал, что охватившее меня напряжение передается и ей. Она знала, что я, идя по следу Пуна, побывал в таких уголках его империи, как Гонконг, Дубай и Аджман, и наверняка семейство Пун начнет охотиться за мной.

— Если там окажется кто-то из семьи Пун, как ты поступишь? — спросила меня Сьюзи.

— Ну… Спрошу, как он себя чувствует, и поболтаем по душам, — ответил я.

Сьюзи бросила мне уничтожающий взгляд, подключила потайной микрофон к диктофону, спрятанному у нее за поясом, и покорно сказала:

— Войдем.

Я шел с ней рядом, неся видеокамеру. Чтобы попасть на фабрику, нужно было взобраться на седьмой этаж, а потом еще идти по длинному коридору. Шум сверлильных аппаратов навел нас на след. Дюжина работяг, сидя на скамейках вдоль стен, трудилась над заданием. Тут к нам подошел мужчина и начал говорить что-то на кантонском наречии, но, видя, что этот язык нам неизвестен, отправился в другую комнату и привел женщину, говорившую на ломаном английском.

— Мы — представители кинокомпании, — объяснил я.

— Кино? Нье знаю, — осторожно ответила она. Обменявшись с мужчиной несколькими фразами по-кантонски, она повернулась к нам: — О’кей. Входьите.

Мы не стали ждать, пока она передумает. Вытащив камеру, я навел ее на рабочих, сидящих на скамейках. И только теперь сообразил, что они делали. Все обрабатывали фрагменты бивней, просверленные посредине. На полу стояли большие пластмассовые коробки, полные бус и ожерелий.

— Она и есть, — взволнованно шепнула Сьюзи. — Одна из фабрик, которые мы ищем. Вот о чем говорил Лэ Ю Ки.

Круг замыкался. Фабрика «Фунь Айвори» в Сингапуре являлась получателем многих грузов, недавно отправленных Пуном из Дубая. Становилось ясным почему. Готовые изделия из слоновой кости здесь, возможно, даже не распаковывались, а направлялись дальше в Гонконг по подложным документам. Ловкач этот Пун: только закрылась одна лазейка, сразу нашел другую. Разрешения на «амнистированную» кость, разрешения на фрагменты — и контрабанда по-прежнему шла в Гонконг как по накатанным рельсам.

Женщина снова подошла к нам.

— Миссис Вонг приходить завтра. Она босс.

— Правда? — вопросил я. — Я думал, здесь Пун Тат Хонг босс.

— Да, он владейт фабрика, но никогда не бывайт здесь. Вы знайт мистер Пун?

— Да, я встречался с ним. Мы хотим завтра встретиться с миссис Вонг. Вы передадите ей?

Удивительно, но в ее голосе чувствовалось уважение. Как видно, на нее произвели впечатление мои знакомства.

— Да, да, я сказаль ей, что вы приходить.

Но когда поутру Сьюзи позвонила на фабрику, ответ был краток и резок: «Миссис Вонг нет здесь. Уехала по семейным остоятелства». И трубка замолкла.

В подобных обстоятельствах пытаться вынюхивать дальше значило искушать судьбу. Наша поездка и так достигла цели. У нас в руках были имена десятков людей, замешанных в нелегальной торговле. Имелось подтверждение вовлеченности Сингапура в это неблаговидное дело. Теперь мой путь лежал в Кению. В последнюю ночь мы перефотографировали все документы из наших обычных соображений предосторожности и отослали почтой в Англию.

— Спасибо, Сьюзи, — сказал я. — Надеюсь, скоро встретимся в Лондоне.

Глава тринадцатая

Март 1989

Танзания — Дубай

Эллан

Я прилетал в Дар-эс-Салам уже в третий раз. Со мной был целый груз учебных пособий, книг, лент для компьютера и прочих материалов, заказанных Лиз и Нейлом. Письма, которые я разослал в адрес природоохранных обществ, возымели огромный отклик. Лиз и Нейл показали мне ответы в первый же день моего пребывания в Дар-эс-Саламе. Тридцать девять американских групп написали совместное обращение к Танзании с призывом ходатайствовать перед КИТЕС о дополнении к Приложению I. Письма поддержки приходили и от различных групп «Гринпис» и иных обществ по всей Европе и Америке. Эхо было колоссальным — даже принц Саруддин Ага-Хан, вице-президент международной организации ВВФ, лично написал в поддержку запрета: «Коль скоро все другие меры закончились провалом, необходимо сделать следующий шаг».

Фактически единственное расходящееся с общим потоком голосов послание пришло от ВВФ. Бафф Боулен, босс Джоргена, написал письмо Китомари с предложением подождать и посмотреть, что будет дальше. Но, хотя он и не поддержал запрета, какой-то сдвиг в его отношении к проблеме, как мне показалось, все же произошел. Я подал письмо Лиз, чтобы она перечитала его.

— Что ты скажешь, Лиз? Похоже, Джорген все-таки обрабатывает Баффа.

— Хм. Интересно, а что ты вот на это скажешь? Он послал факсом Косте свое личное письмо, которое, похоже, подтверждает это. Вот, взгляни. Письмо вроде бы доверительное, но поскольку он послал его факсом, а не в запечатанном виде, его, как видно, не особенно волнует, кто его прочтет.