Виктория Финли - Тайная история красок Страница 45

«План, который ты обдумывал четыре года, рушится на глазах, щедрость короля растрачена впустую, ты пошел против воли отца, не послушался совета друзей, и все зря!» Но при этом внутренний голос, возможно голос безрассудства, напоминал, что никаких судов в течение ближайших трех недель не ожидается. Если поторопиться, то можно преодолеть шестьсот километров до Оахаки и вернуться в срок. Николя записал в дневнике: «Ты обязан, сказал я себе, прорваться туда, несмотря на отсутствие паспорта, и вывезти кошениль, даже если путь тебе преградят драконы».

Итак, начались настоящие приключения. В три часа ночи француз перелез через крепостную стену и отправился в путь. Он надел шляпу с широкими полями, в руки взял четки, облачился в костюм поприличнее, чтобы со стороны казалось, будто он просто прогуливается. По дороге Николя обходил стороной заставы, ночевал в поселениях индейцев, постоянно притворяясь, что заблудился, и, желая объяснить странный акцент, говорил всем, что он каталонец и живет на границе с Францией.

Разбитые дороги, ужасная погода, голод и всевозможные опасности — все это Николя преодолел ради крошечного жучка. Сердце ученого дрогнуло лишь один раз — когда в очередном индейском поселении он встретил прекрасную туземку. «Я пытался найти в ней хоть какой-то изъян, но не нашел, и даже тот факт, что она замужем и растит детей, лишь подогрел мой интерес». Николя уже собрался было достать из кармана золотую монету, чтобы купить благосклонность красавицы-скво, но тут снова зазвучал внутренний голос: «Уходи, а иначе ты провалишь свою миссию». «Я уехал, не попрощавшись, не осмелившись даже взглянуть на красавицу в последний раз».

Через пару дней Николя обзавелся лошадью и нашел проводника, а вскоре добрался до небольшого селения, где впервые увидел на листьях кактуса то сокровище, ради которого проделал такой длинный путь и рисковал жизнью. Он спешился, притворившись, что поправляет стремена, и проник на плантацию, а когда подошел местный управляющий, то Николя завел с ним непринужденный разговор. Старательно скрывая волнение, он спросил, для чего используются растения, и индеец ответил — для производства краски. Француз чуть ли не на коленях упросил провести ему экскурсию.

«Я был несказанно удивлен, когда оказалось, что насекомое вовсе не красное, как я ожидал, а белое, словно присыпано пудрой». Неужели он шел по ложному следу? Неужели это не то насекомое? «Меня терзали сомнения. Чтобы разрешить их, я раздавил одну из букашек на листке бумаги. И что же в результате? Из белого тельца брызнула алая жидкость. Опьянев от восторга и радости, я быстро покинул своего собеседника, поспешно сунув ему пару монет за труды, и во всю прыть помчался догонять проводника. Я дрожал от возбуждения, поскольку теперь знал, что красную краску производят из белых насекомых».

Несомненно, в тот вечер молодой ученый мечтал о том, как французы начнут развивать производство кошенили, а ему, Николя Тьерри де Менонвиллю, посвятят исторический роман, при этом фантазии соседствовали с вполне прагматичными соображениями: «Мне нужно вывезти это существо, такое хрупкое, существо, которое, будучи снятым с кактуса, обречено».

Не только Франция отчаянно хотела заполучить секрет киновари. Николя понимал, что если удастся вывезти насекомое и его авантюра увенчается успехом, то можно будет экспортировать кошениль в Голландию и Британию, поскольку этим странам уже порядком надоело покупать краску у испанцев по завышенной цене. В особенно уязвимом положении находилась Британия. Вообще-то англичане производили неплохой хлопок, но куда хуже обстояли дела с покраской тканей. Жители континентальной Европы с удовольствием шутили над английскими красильщиками, точно так же как высмеивали веками английскую кухню. Из трехсот сорока тонн кошенили, которые испанцы привозили в Европу в конце XVIII века, почти двадцать процентов потребляла Британия. Причем большая часть крови насекомых шла на то, чтобы скрыть следы крови человеческой, поскольку кошенилью красили мундиры. А началось все с открытия, сделанного голландцем, обитавшим в Лондоне.

Корнелиус Дреббель вообще-то даже не работал в красильном цеху. В тот памятный день в 1607 году он сидел у себя в лаборатории, смотрел в окно и думал, скорее всего, об аппарате, позволяющем дышать под водой. (Забегая вперед, скажем, что он изобрел-таки первую в мире лодку, которая плавала под водой, пускай и на небольшой глубине. Такую лодку впервые запустили в Темзе, и она под крики и улюлюканье толпы проплыла от Вестминстерского аббатства до Гринвича.) Но это дело будущего, а в тот день, о котором идет речь, ученый случайно опрокинул стеклянный термометр со смесью кошенили и азотной кислоты. Жидкость попала на подоконник и оловянную раму и, к удивлению Дреббеля, окрасила их в красный цвет. Он провел ряд экспериментов и в конце концов вместе со своим зятем организовал красильный цех в Ист-Лондоне. Оливер Кромвель тем временем реформировал армию и в 1645 году ввел красные мундиры, которые надолго стали символом английских военных. Более того, ткань для обмундирования красили кошенилью вплоть до 1952 года, так что в 1777 году кошениль ценилась на вес золота, и для Николя на горизонте замаячили богатство и слава.

Вскоре после первой встречи с драгоценным жучком Менонвилль добрался до места назначения. Он упросил владельца плантации продать ему несколько листов кактуса вместе с жучками, якобы в медицинских целях. «Мне позволили взять столько, сколько нужно, и я тут же выбрал восемь прекрасных веток, на каждой — по семь-восемь сочных листочков, на которых сидело столько насекомых, что листья казались белыми. Я положил образцы в коробки, сверху прикрыл тряпками и дал управляющему один песо».

Менонвилль не мог не думать о том, какое ужасное наказание грозит ему в случае обнаружения ценного груза. Испанское законодательство славилось своей суровостью, и контрабанда жестоко каралась. Молодой человек не знал точно, что с ним сделают, но рассуждал так: если фальшивомонетчиков, к примеру, сжигают на костре, то что тогда положено за кражу драгоценнейшей кошенили? «Мое сердце билось, как у преступника. Казалось, я уношу с собой золотое руно, а за мной по пятам летит охранявший его свирепый дракон». Николя аккуратно запаковал коробки с растениями и пустился в обратный путь, полный приключений.

«Как-то раз я случайно глянул на себя в зеркало и увидел чумазого оборванца. Но это мне было даже на руку. Во Франции меня остановила бы полиция, а в Мексике даже ни разу не спросили паспорт». Через шестнадцать дней после тайного побега Николя вернулся в Веракрус, а все новые знакомые решили, что он провел время где-то на море. Еще через неделю молодой ученый отплыл на родину. Он усыпил бдительность таможенников и увез с собой похищенную драгоценность. «Офицер таможни сделал комплимент моей коллекции растений и не стал заглядывать во все коробки, видимо решив, что моя готовность к обыску есть признак невиновности».