Иосиф Халифман - Пароль скрещенных антенн Страница 42

Так ученые запрягли пчел в работу, так крылатые искатели нектара превращены в помощников агронома.

О ПЧЕЛАХ В ЧАСТНОСТИ И О ЛЮБИМОМ ДЕЛЕ ВООБЩЕ

НАШ РАССКАЗ подошел к концу.

Но прежде чем проститься с чудесной страной пчел и ее четырехкрылыми обитателями, бросим еще раз взгляд на сады, окутанные белым и розовым одеянием цветения, прислушаемся к гулу в кронах плодовых деревьев, проследим за стремительным полетом сборщиц, несущих в гнезда пухлую обножку.

Сладким выпотом проступил нектар в глубине цветков, и на эту микроскопическую цель пасечник направил пчел, выращенных им в ульях. Они выращены не как попало, а к определенной поре, чтобы в назначенное время покинуть ульи и рассыпаться по округе, обследуя дерево за деревом, куртину за куртиной, поляну за поляной. Так они и летают в поисках корма, но, едва взяток нащупан, принимаются сновать между ульем и цветками.

На посевах или лугах, на кустарниках или деревьях лесов, садов и полезащитных полос выбирают пчелы из цветков мельчайшие капли нектара и переносят его в соты, где он «дозревает», превращаясь в душистый мед. А в это же время завязи посещенных пчелами цветков растут и к осени превращаются в сочные плоды и полновесные семена.

Как же не порадоваться перламутровому блеску крыльев маленьких созданий, перелетающих с цветка на цветок, как же пройти мимо того, что они появились уже и на посевах тех растений, куда их приучают летать агрономы!

Не напрасно, значит, люди труда и науки ищут средства, которые предупреждали бы пустоцвет на растениях.

Проникая мыслью в самые сокровенные тайны природы и познавая строение мира, человек получает возможность воздействовать на естественный ход вещей, направлять его в нужную сторону.

Так победы знания, рождаясь из успехов труда, вооружают труд для дальнейших успехов.

Когда-то, в далеком прошлом, мед добывали только немногие охотники за пчелами. Теперь по всей Земле — от Заполярья до экватора и от экватора до южных мысов в обоих полушариях, во всех странах — можно видеть на полянах и опушках, в садах и палисадниках то стандартные новые ульи, то древние, пережившие свое время колоды, то разного рода замысловатые полые деревянные фигуры, то соломенные плетенки, то обрамленные деревом сапетки, то глинобитные мазанки, то закрытые с торцов гончарные трубы с летками, то пузатые чугунки с пробитым в боку отверстием, которое служит пчелам летком. В разных странах пчел поселяют по-разному: под стрехами крыш, на чердаках, в нишах, замурованных в стены зданий, в заборы, в земляные насыпи. В одних местах ульи устанавливают на колышки, вбитые в землю, в других — на стеллажи кочевых павильонов, в третьих — на лодки, сплавляемые с верховьев реки к устью.

Пчеловодство давно перестало быть промыслом немногих. В то же время оно перестает быть и промыслом людей, добывающих только мед и воск.

Совсем недавно люди еще толком не знали, почему пчелы летают на цветки. Это стало известно меньше двухсот лет назад, но мы видим, как упорно овладевает человек добытыми знаниями.

Уже и сейчас огромны достижения науки, но людям еще предстоит совершить величайшие завоевания и восхождения. Многих, даже еще не видимых сегодня, вершин знания достигнут в будущем народы, которые живут мыслями о мирном труде, которые хотят, чтобы по всей Земле цвели сады и посевы, чтобы неутомимые пчелы не только собирали нектар цветков, но и, послушные приказу агронома, опыляли цветки.

Все так и должно быть, все так и будет: люди этого добьются!

Конечно, сегодня умение человека управлять полетом насекомых еще очень неполно и далеко от совершенства.

Но велика ли энергия, с какой кусочек янтаря, натертого кожей, притягивает к себе сухие бузиновые шарики, висящие на тонких шелковинках? А кто не знает, что из явления, раскрывающегося в этой ребячьей забаве, которая тоже была когда-то научным открытием, в конце концов выросли все современные чудеса электрификации промышленности, транспорта, сельского хозяйства, все новейшие достижения радиотехники, радиолокации, телевидения…

И разве не из запускавшихся на праздничных фейерверках ракет (это ли была не забава?) выросли эскадрильи реактивных самолетов, давно уже летающих быстрее звука, всевозможные спутники и гигантские космические корабли, посылаемые в межпланетные рейсы…

Управляемый полет насекомых, который недавно тоже выглядел почти забавой, становится признанным успехом науки в борьбе за урожай, за изобилие. В будущем этот успех обязательно приведет к открытиям еще более чудесным, к разработке приемов еще более могущественных.

Не подумайте только, что мы намерены доказывать, будто на свете и в самом деле нет занятия важнее и интереснее, чем работа на пасеке. Нисколько!

Не счесть важных и интересных дел, ожидающих в нашей стране каждого молодого человека, вступающего в жизнь.

Здесь доказывается только то, что на любом поприще можно стать полезным родному советскому народу и что в любой области всякое, даже самое маленькое дело вырастает в очень нужное, большое, если оно делается серьезно, по-научному, и если это дело любимое.

На свете нет занятий более увлекательных и захватывающих, более умных и полезных, более ценных и необходимых— одним словом, лучших, чем любимая работа. Ибо только в такую, направленную на благо людей работу можно вкладывать все силы ума и сердца, только отдаваясь такой работе, можно без устали искать и без конца находить в известном — неожиданное, в занимательном — полезное и в малом — великое.

ПАРОЛЬ СКРЕЩЕННЫХ АНТЕНН

ДВА ШКАФА В ДОМЕ У ДВОРЦОВОГО МОСТА

В НЕСКОЛЬКИХ шагах от Дворцового моста на Неве, наискосок от Зимнего дворца, в самом начале Университетской набережной, стоит старомодное серое здание санкт-петербургских времен. В нем три этажа, занимает оно целый квартал и выглядит приземистым. Когда-то здесь были пакгаузы биржи, однако об этом уже забывают и старожилы: почти полвека назад в здании обосновались Зоологический институт и Зоологический музей Академии наук СССР.

В огромном, но давно ставшем тесным вестибюле посетителей встречает немая стая недвижимо плывущих над паркетом белух, акул, кашалотов, нарвалов. Впрочем, чучела этих морских и океанских чудовищ мелюзгой выглядят по сравнению с растопырившим над ними огромные пластины ребер 27-метровым скелетом голубого кита-блювала. Смонтированный на прочных опорах, он гигантскими челюстями уперся в одну стену зала, а хвостовыми позвонками касается другой.