Андрей Куприянов - Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни Страница 23

Стремясь ознакомить широкие круги слушателей с результатами своих путешествий, он неоднократно делал доклады в Русском географическом обществе, в Томском университете, в Горном обществе, на съездах естествоиспытателей и врачей, Ботанического общества, которые всегда проходили с большим успехом. Обладая природным даром оратора, часто выступал с публичными лекциями, всегда красочными и увлекательными, с показом диапозитивов, которые лектор, несмотря на большую занятость, раскрашивал сам, достигая исключительной точности в передаче оттенков.

В. В. Сапожников состоял почетным членом многих научных обществ и учреждений: Русского географического и ботанического общества, Московского общества испытателей природы, общества естествоиспытателей в Ленинграде, Берлинского общества земледелия, Географического института в Ленинграде и др.

Вся его общественно-научная деятельность не прошла даром. Кульминацией научной карьеры стало чествование 25‑летнего юбилея научной работы. Готовил юбилей Г. Н. Потанин[3]. В письме от 8 марта 1910 года поэтессе М. Васильевой он писал: «Не писал Вам так долго потому, что беспрестанно дела увлекают в город, на улицу. Бегаю, хлопочу о юбилее Сапожникова; у нас еженедельно по пятницам юбилейное совещание; я хлопочу заказать виньетки Гуркину[4] к адресу, который будет написан Обручевым[5] и будет поднесен от общества изучения Сибири. Хлопочу о виньетках для меню; меню будет украшено двумя — одну нарисует художник Оржешко (акварельная копия с картины Гуркина «ХанАлтай», которая два года назад куплена Кухтериной); другую нарисует акварелью художница Воронина, которая будет жить с нами на Алтае, в Аносе или Ерик-манаре; на этой виньетке будет изображено растение, названное в часть Сапожникова: Oxitropis Sapojnikov» (Oxitropis saposhnikovii Kryl.). В присутствии практически всей интеллигенции города Томска Г. Н. Потанин в юбилейной речи подчеркнул, что «лучшее чувство о его трудах будет питать и хранить население именно тех местностей, где он кропотливо собирал материал». Делегация томской и барнаульской городских дум подарила В. В. Сапожникову картину Г. И. Гуркина. Интересен перечень делегаций, пришедших поздравить юбиляра: общество избирателей и обывателей, томская городская публичная библиотека, студенты Пермского землячества, младшие преподаватели университета, студенческое пироговское общество, вольнослушательницы университета и многие другие. Члены Государственной Думы Скороходов, Некрасов, Караулов, Скалазубов прислали телеграмму с поэтическими строчками:

Как ясен чистый небосводНа вечных ледниках Алтая,Как ярко, красочно под нимЛетит волнистых тучек стая.Пусть так же жизнь пройдет,Не принося Вам капли горя,Живите долго меж друзей,Уча, исследуя и споря.

В ответном слове В. В. Сапожников сказал: «Я верю, что пока человечество топчет эту землю, оно будет совершенствоваться в понимании природы и совершенствоваться путем знания, путем науки. И в ней истинный путь освобождения человечества.

Сознавать, что и ты вложил свою лепту в познание природы, в изучение хотя бы некоторых морщинок, которые появились на старящемся лике Земли, что и ты хоть немного приподнял завесу таинственного и открыл хоть крупицу истины, или, по крайней мере, распространял истины, открытые другими, и это признается обществом, — все это доставляет мне глубокое нравственное удовлетворение, и хочется сказать, да, жизнь прекрасна!

Но ведь я работал над вещами, которые не приносили обществу материальной пользы; в самом деле, какая польза от того, что где‑то там, на Белухе, лежат миллионы пудов льда, что сама Белуха оказалась на версту выше, чем думали прежде. И я несказанно рад, что общество оценило эти приобретения чистого знания, не справляясь об их практической полезности, и тем одобрило мою научную работу.

Но меня не оставляет и тревога. Человеческое общество с его сложными, неразгаданными законами во многом еще тайна; а где тайна, там и элемент страха. Тревожит меня вопрос. Не ввел ли я его в заблуждение? Или, во всяком случае, не слишком ли в кредите оказаны мне сегодняшние почести? Ведь многое, если не все, что я делал для знания, я делал, в сущности, для своего удовольствия. Разве не великое удовольствие, преодолевая препятствия и даже испытывая некоторые лишения, открыть хоть крупицу истины? Разве не великое наслаждение сообщать эти истины аудитории в сознании, что здесь, в этом храме, мы оставили все злобы дня и мелкие будничные расчеты, отдаваясь все вместе одной мысли, одной идее познания природы вещей?

Конечно, великое счастье, когда наслаждение человека совпадает с его долгом; в этом здоровый эгоизм творчества».

Я думаю, что с этими словами согласятся все ботаники-полевики, которые до сих пор терпят лишения, холод и жару, наслаждаясь красотой и величием природы, открывая новые виды, приумножая флористическое разнообразие Алтая.

В. В. Сапожников был не только талантливым педагогом, пользовался большим уважением, любовью и доверием студентов, помогал им. Он увлекался музыкой, поэзией, живописью и даже сделал сообщения «Природа в поэтических произведениях Пушкина», «Дарвинизм и эстетика».

Ботаники высоко оценили заслуги В. В. Сапожникова, его имя увековечено в названиях новых видов растений, ледников, горных вершин. Б. К. Шишкин назвал род из семейства зонтичных, произрастающий в Китае и Монголии, Saposhnikovia Schischk. П. Н. Крылов в 1895 г. описывает новый вид остролодочника — Oxitropis saposhnikovii на основании сборов, сделанных В. В. Сапожниковым в верховье реки Джело. И. М. Крашенинников и П. П. Поляков также на основании сборов Сапожникова описали новый вид полыни — Artemisia saposhnikovii. В. И. Курбатский из сборов, сделанных Н. В. Ревякиной в приледниковой зоне, описал новый вид лапчатки — Potentilla saposhnikovii. Н. В. Ревякина в его честь назвала новый вид — Poa saposhnikovii. А. К. Скворцов высокогорную иву, растущую в верхней части альпийского пояса, назвал Salix saposhnikovii. В честь В. В. Сапожникова были названы вершина в хребте Куэлю в Тянь-Шане, пик в Тянь-Шане, ледник в Южном Алтае, ледник в вершине реки Сом - Монгольский Алтай.

Работа на ледниках при низкой температуре, часто в снежный буран, среди «путаницы ледяных скал и пропастей», с постоянной опасностью провалиться в трещину или попасть под снежную лавину, была настолько утомительной и тяжелой, что костер из кизяка казался путешественникам «уютным и комфортабельным». Но эта тяжелая работа давала удовлетворение, несмотря на трудности и лишения, и вдохновляла на новые походы. «Дни, полные напряженной работы, сопровождаемые новыми открытиями, — писал в дневнике В. В. Сапожников, — чувствуются недаром прожитыми. Несмотря на крайнее физическое утомление, где‑то глубоко внутри живет и радуется существованию другой, бодрый и не уставший человек. Эту здоровую радость бытия в исследовании завещаю моим молодым друзьям и ученикам».