Эрнест Гленвилл - Нгоньяма желтогривый Страница 11

А что поделывал Нгоньяма? Униженный и смущенный, он бесцельно блуждал во мраке, словно хотел подальше уйти от места своего поражения. Можно ли примириться с сосуществованием такого отвратительного животного, как носорог? Толстая шкура делает его неуязвимым* а нрав у него такой горячий, что бедным хищникам приходится спасаться бегством.

Озлобленный Нгоньяма зарыкал, с удовольствием прислушиваясь к собственному голосу. Дальнее эхо отозвалось на рев; словно раскаты грома прокатились над землей. Нгоньяма посмотрел в темноту и вдруг резко поднял голову: вдали мелькнул отблеск пламени, послышался заглушенный лай собак.

Об огне Нгоньяма имел представление: он видел его в краале, где жил Махамба. Знал он и собак и относился к ним недоверчиво, как к спутникам человека. Глухо заворчав в ответ на лай, он рысцой побежал вперед, навстречу огоньку. Да, действительно, здесь появился человек, но запах его показался Нгоньяме незнакомым. Были здесь и собаки, а также какие-то странные, невиданные доселе животные. Нгоньяма подполз ближе и, притаившись в траве, в течение двух часов терпеливо наблюдал, сбитый с толку новыми впечатлениями.

У костра сидели два человека - чернокожий и коричневый - вернее, не коричневый, а белый, но под африканским солнцем кожа его потемнела. Были здесь и две собаки - одна большая серая, другая маленькая белая; обе, навострив уши, смотрели в ту сторону, где притаился Нгоньяма. Костер, горшки, бочка с водой, мясо, поджаривавшееся на угольях, а также повозка и брезентовый тент нисколько не заинтересовали Нгоньяму, так как были недоступны его пониманию. Но он не мог отвести глаз от четырех животных, привязанных к колесам повозки. Небольшого роста, серые, они походили на зебр.

В течение двух часов следил за ними Нгоньяма; люди поужинали и закурили трубки, собаки обгладывали кости и изредка посматривали в сторожу льва. Но Нгоньяма не обращал на них внимания, всецело поглощенный видом странных животных. Наконец он встал, намереваясь обойти вокруг лагеря. Когда он зашел с наветренной стороны, собаки тревожно зарычали, а серые животные навострили огромные уши. И вдруг одна из серых зебр подняла морду и заревела!

Никогда еще Нгоньяма не слышал такого зловещего рева. Кожа на лбу его собралась в складки, он отступил шагов на пятьдесят и с трудом поборол желание ответить на этот рев. И в ту же секунду в нескольких шагах от него зарыкал лев, о присутствии которого Нгоньяма и не подозревал. Громко залаяли собаки. Чернокожий вынул из костра горящую палку и поджег две кучи хвороста, сложенного поблизости, а коричневый человек взял какой-то длинный предмет, отражавший пламя костра.

Всмотревшись в темноту, Нгоньяма увидел огромного льва, стоявшего в траве; подле него лежала львица и нетерпеливо подергивала хвостом.

Нгоньяма припал к земле и стал ждать дальнейших событий.

Лев, бесшумно ступая, обошел вокруг лагеря, а большая серая собака следила за каждым его шагом. Коричневый человек что-то сказал собаке, и та вскочила, оскалив зубы и ощетинившись. Нос ее, словно иголка компаса, все время поворачивался в ту сторону, где находился лев. Коричневый человек опустился подле нее на колени и поднял блестящую палку, которую держал в руках. В темноте вспыхнули два ярко-зеленых кружка, и тотчас же из блестящей палки вырвалось пламя и раздался оглушительный треск.

Лев заревел от боли, но львица ни малейшего внимания не обратила на проявление таинственной власти человека. Нгоньяма посмотрел на нее: она стояла, поджав одну лапу, вытянув шею и не спуская глаз с четырех странных животных. По-видимому, ее занимала одна только мысль - раздобыть мяса. Треск и пламя не произвели на нее впечатления.

Маленькая белая собачка с красными глазами и коротким хвостом увидела львицу и залилась лаем. Тогда чернокожий бросил в темноту горячую ветку. Рассыпая искры, ветка прорезала воздух и упала в двух шагах от львицы, которая с рычанием попятилась. Снова вырвалось из палки красное пламя и раздался треск; львица высоко подпрыгнула, показав белый живот, и тяжело упала на траву.

Нгоньяма поспешил улизнуть. Разумеется, он понятия не имел о том, что случайно наткнулся на лагерь золотоискателя. Белая собачка была бульдогом с железными нервами, а серая ищейка указала золотоискателю место, где находился лев. Белый человек, почерневший под африканским небом, не боялся призраков ночи и надеялся на свое оружие. Что же касается четырех странных животных, похожих на зебр, то это были ослы, равнодушные ко всему, кроме еды.

Но для Нгоньямы урок не прошел даром: молодой лев на опыте убедился в том, что хищник, подстерегающий добычу, должен хранить молчание, если не хочет погибнуть. А человека Нгоньяма признал более опасным врагом, чем носорога.

К восходу солнца Нгоньяма ушел на пятнадцать километров от зеленых лугов Уа Бакки. В желудке его было пусто. Сощурив глаза, бежал он навстречу восходящему солнцу и вдруг услышал шорох в сухой траве: в десяти шагах от него показалась большая плоская голова крупной змеи. Нгоньяма остановился как вкопанный. Змея и лев в упор смотрели друг на друга. В прищуренных глазах льва горели голодные огоньки, а глаза змеи тускло блестели. Нгоньяма двинулся вперед, чтобы ее обойти. Змея высунула раздвоенный язык и злобно зашипела. Тело ее, скрытое высокой травой, судорожно подергивалось.

Туловище змеи было раздуто посередине. По-видимому, она недавно позавтракала и еще не успела переварить пищу. Сейчас она не могла ни нападать, ни спасаться бегством.

Пока пресмыкающееся тщетно старалось изрыгнуть непереваренную пищу, лев сделал прыжок. У змеи не было сил нанести ему сокрушающий удар хвостом, и через несколько секунд лев перегрыз ей позвоночник у основания шеи, размозжил голову и жадно стал пожирать добычу.

Глава VI. Засуха. Появление грифов. Собачья стая

Надвигалась засуха. Нгоньяма, как и Махамба, всем своим существом ощущал ее приближение. Весть о ней посылал ему сухой горячий ветер, раздражавший его широкие ноздри. За это время нос у Нгоньямы вырос; широкий у основания, он спускался к верхней губе, украшенной длинными усами.

Сейчас он инстинктивно предчувствовал надвигающуюся трагедию. Раскаленная земля покрывалась трещинами, влага испарялась, и над горизонтом повисла дымчатая завеса. На этом широком туманном экране возникали сказочные миражи: синело тихое озеро, сбегали к воде зеленые берега, затененные развесистыми деревьями.

Нгоньяма раздувал ноздри, но с призрачного озера не веяло прохладой и влагой; по-прежнему воздух был сухим и горячим. И вдруг берега начинали таять, исчезали развесистые деревья, а пруд переносился на другое место - туда, где несколько секунд назад рос терновый куст с длинными, очень острыми колючками. И куст превращался в пальмовую рощу, дремлющую на берегу синего пруда, но пруд оставался мертвым - не слышалось радостного кваканья лягушек, пения птиц, шелеста крыльев.