Фортуна Флетчера - Джон Дрейк Страница 45

И тут одна девушка пронзительно взвизгнула, перекрывая всех остальных.

— Эй, вы там! — крикнула она в сторону «Фиандры». — Посмотрите на меня!

И она, опасно пошатываясь, встала на ноги в качающейся шлюпке, повернулась спиной и задрала юбки, чтобы покрутить перед нами голым задом, розовым и круглым, с пухлыми ляжками и белыми чулками, подвязанными красными подвязками.

Матросы дико взревели, девушки закричали еще громче, а лодочники налегли на весла. А потом… а потом… у меня не хватает слов, чтобы описать последовавшую сцену. Сразу же дюжина канатов змеями скользнула с борта и через пушечные порты, чтобы помочь в жизненно важном деле подъема девушек на борт. За считанные секунды они кишели повсюду. Начался сущий ад, и жестокая флотская дисциплина, подкрепленная штыком и «кошкой», дисциплина, которая могла по своему усмотрению вешать или пороть… просто испарилась.

Я видел, как мистер Уэбб, помощник штурмана, боролся с одним из матросов за девушку, которая приглянулась им обоим. Победил матрос, сбив с ног своего офицера и с восторженным криком схватив девушку. Такое нападение в обычных обстоятельствах заслуживало смерти (по меньшей мере), но на сей раз лейтенанты благоразумно держались в стороне. К тому же, для их особого внимания была специальная шлюпка с отборными юными леди из одного из более эксклюзивных борделей Портсмута.

Вскоре на борту стало больше женщин, чем мужчин, и оргия пьянства и похоти была в полном разгаре. Мужчины, которым не терпелось даже спуститься вниз, спускали штаны и набрасывались на них прямо на палубе, на всеобщее обозрение, среди мелькающих юбок и задранных ног. И вдруг я перестал быть просто зрителем. Толпа расступилась, и появился Сэмми Боун, под руку с парой девиц. Одна была пухленькой, заводной блондинкой с огромной грудью и бутылкой бренди. Другая — черноволосая, со смуглой, как у цыганки, кожей, вышагивала в ярко-красном платье. Сэмми был вне себя от восторга и уже изрядно приложился к бренди.

— А вот и он, девчонки! — сказал он. — Поздоровайтесь с Джейкобом! Ну и верзила же он, а?

— О-о-о! — протянула блондинка высоким, удивленным голосом, надув губки и округлив глаза. — Он что, весь такой большой? Может, придется брать с него двойную плату, девчонки!

И все трое зашлись хохотом. Но я был как вкопанный, колени превратились в желе, а весь мир стал маленьким цветным пятнышком, видимым через перевернутый телескоп. Я слышал, как говорит Сэмми, но очень слабо и издалека (что было странно, потому что он ревел мне в лицо с расстояния в два дюйма).

— Это Полли Гримшоу, — сказал он, представляя цыганку. — Она о тебе позаботится.

Затем его ухмыляющееся, счастливое лицо исчезло, и девушка уже смотрела на меня снизу вверх, накручивая на палец длинные волосы и делая вид, что кокетливо улыбается через плечо, а ее язык скользил взад-вперед, как влюбленная змея.

— Привет, Джейкоб, — сказала она сочным девонским говорком. — Ну и здоровяк же ты!

— Бу-бу-бу, — пробормотал я, пятясь.

Но она прижалась ко мне, теплая и мягкая, и ее духи закружились у меня в голове. Я никогда не испытывал такого женского присутствия, и от ужаса меня пробрала дрожь.

— Посмотрим, какой ты на самом деле большой! — сказала она и метнула руку мне в штаны, как хорек за кроликом.

Я ахнул от ужаса и бросился бежать.

Собрав все силы, я пробился сквозь толпу, закрывая глаза на то, что видел, и проложил себе путь вниз по трапу квартердека, через главную палубу, вниз через главный люк и на нижнюю палубу. Здесь идти стало легче, ибо мало кто еще удосужился спуститься вниз. Я пошел дальше, вниз на орлопдек, в сырую, темную вонь трюма, среди бочек и балласта, ниже ватерлинии. Там я нашел покой в темном углу, прижавшись к одному из массивных дубовых книц, крепивших палубу к корпусу. Я опустился на пол, прислонившись спиной к дереву и вытянув ноги.

Постепенно я отдышался, слушая грохот наверху, и гадал, что делать дальше.

Но, о ужас! Что это за маленькая темная фигурка, которая подкрадывалась ко мне, хихикая и задыхаясь от погони. Что это последовало за мной во мрак трюма?

— Приветик, Джейкоб, — сказала она своим шоколадным голосом, — славно тут, а? Тихо так… — и она перелезла через мои ноги и устроилась, положив руки мне на плечи, свою теплую попу — на мои бедра, а ее глаза сверкали, глядя на меня сверху вниз, не дальше чем в футе от моего лица. Она повела бедрами, и ее грудь подпрыгнула у меня под носом, пухлая и сочная в своем тесном лифе без малейшего намека на корсет.

— Уйди! — пропищал я. — Уйди, ты… женщина!

Она рассмеялась и попыталась меня поцеловать, но я ее оттолкнул. Она сменила тактику, проводя пальцами по моей шее и груди и царапая мне уши кончиками ногтей.

Каждый волосок на моем теле встал дыбом от такого обращения, и мне стало как-то не по себе. Но я все равно ее отталкивал.

— Эй! — сказала она, недовольно. — Это еще что такое?

— Уйди! — сказал я. — Ты мне здесь не нужна!

На этот раз она рассердилась.

— Ах, вот как? — сказала она, уперев руки в бока и вскинув плечи. — Ты что, из этих? Из тех, кто предпочитает это делать в задницу своему товарищу?

Я ахнул, до глубины души потрясенный этим отвратительным предположением. Даже доктор Вудс не предупреждал меня об этом, но я понял, что она имела в виду.

— Разумеется, нет, мадам! — сказал я, оскорбленный в лучших чувствах. — Просто оставьте меня в покое… Я… я хороший мальчик, правда…

Бог знает, из каких глубин моего детства вырвались эти жалкие слова, но, к моему большому удивлению, они заставили Полли Гримшоу закатиться от смеха.

— О боже! О боже! «Я хороший мальчик»! Господи, благослови нас всех…

И странно, но колыхание ее тела прямо у меня на коленях, и ее чистая красота, когда она смеялась, и ее рассыпавшиеся волосы — все это начало оказывать на меня действие, и я смотрел на нее с восхищением, пока страх и смущение угасали.