Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир - Фрэнсис Вейнс Страница 92

непосредственно перед Веной. В провинциальных советах стояла такая тишина, что было слышно, как падает булавка: провинции давно голосуют за налоги и сборы, которые ежегодно отправляются в Вену. Это голосование всегда имело важное символическое значение и прежде никогда не вызывало проблем. Провинции держались за свои вековые привилегии, как никто другой. Например, привилегия провинции Брабант, так называемый «Радостный въезд», восходила к свободам, предоставленным герцогом Брабантским в 1356 году. Реформы императора внезапно лишили провинциальные советы полномочий, поскольку интенданты были наделены императорской прерогативой отменять решения местных органов власти. Советам оставалось лишь право утверждать налоги два раза в год. Слабое утешение для древнего института.

Многочисленные мировые судьи и адвокаты, принадлежащие к третьему сословию, тоже рисковали остаться без работы. Иосиф II решил разделить существующие суды на более мелкие местные. В 1781 году, во время поездки по Южным Нидерландам, император был возмущен тем, что более 600 местных судов содержат сотни адвокатов и магистратов. Больше никакого расширения судебной системы! Отныне в Южных Нидерландах будут действовать только суды первой инстанции, апелляционные суды и единый Верховный суд в Брюсселе! Император был убежден, что его административная реформа заставит систему работать лучше и быстрее, но юристы и магистраты встретили ее в штыки, поскольку многим из них дорого дались их должности. Как и советы, они ссылались на свои вековые права, защищая привычные привилегии.

Планировал упразднить он и бесполезные, по его мнению, созерцательные монашеские ордены. Императора раздражало, что в Южных Нидерландах живут более десяти тысяч монахов и монахинь – государству, по его мнению, не нужны были «нищие, которые бродят босиком, закутанные в лохмотья», и не приносят никакой пользы, например, образованию или здравоохранению. Нужны государству были добродетельные и культурные священники, проповедующие благотворительность, потому что «монархия слишком бедна, чтобы позволить себе роскошь содержать бездельников». Соответственно этому следовало увеличить число сельских приходов за счет «ленивых монахов и монахинь».

Кроме того, Иосиф II решил упразднить епископские семинарии и объединить их в одну основную, расположенную в Лёвене, и вторую вспомогательную в Люксембурге – для немецкоязычных подданных. Епископы побелели от гнева: они больше не могли вести собственные образовательные программы в своих епархиях и вынуждены были отправлять всех студентов в Лёвен, теряя контроль над учениками.

В январе 1787 года все в Южных Нидерландах встало с ног на голову. Дворянство, духовенство и богатая буржуазия, которые считали себя защитниками народа, но на деле заботились только о собственных привилегиях, обнаружили, что их могут заставить замолчать. Ремесленники, в свою очередь, боялись, что реформы императора, желавшего упразднить гильдии ради роста свободной торговли, повлияют на их монополии и, более того, что из-за реформ автономия Южных Нидерландов будет уничтожена и их провинции поглотит огромная и единая империя Габсбургов. Это могло бы быть похоже на государственный переворот, если бы дворянство, духовенство и ремесленники стремились стать независимыми или получить больше автономии. Но они всего лишь хотели сохранить старую форму правления и многовековые традиции, другими словами, сохранить политический, экономический и социальный статус-кво.

Иосиф II не терпел общественного вмешательства и инакомыслия. Ему не нужны были обсуждения с провинциями, он в любом случае собирался просто навязать им свои реформы. Все свои действия он подытожил одним предложением в письме к брату Леопольду: «Наконец ты знаешь, как я работаю; всегда нужно шесть раз ударить по одному и тому же месту, чтобы разбудить тех, кто спит, и заставить тех, кто не желает работать».

Сестре Марии Кристине и шурину Альберту, преемникам Карла Лотарингского, при их отъезде в Южные Нидерланды в 1781 году Иосиф II посоветовал заниматься только церемониальными вопросами. Для императора «его суверенитет неделим», и никто, включая членов семьи, не может быть допущен в соправители. Реальное управление провинциями было передано un ministre plénipotentiaire – заместителю министра, руководившему администрацией от имени императора.

Этого мало: император публично продал владения Карла Лотарингского, вынудив Марию Кристину и ее мужа переехать в загородное поместье в Лакене. Вдобавок он обременил губернаторскую чету долгами их предшественника. Мария Кристина была в ярости, но ничего не смогла поделать. Вот что она писала брату Леопольду: «Судите сами, что происходит со мной сейчас, когда я вынуждена взять на себя эти непомерные долги; по воле императора нам, возможно, придется прожить во Фландрии год без каких-либо источников дохода, так что мы лишимся роскоши, но должны будем жить в огромном доме».

Точно так же на юге Нидерландов кипели по поводу реформ советы местного самоуправления. С самого перехода под власть Австрии в 1713 году провинции оставались лояльными империи Габсбургов. Однако лояльность они понимали как договорное обязательство: навязывание реформ вместо их предварительного одобрения попрало эту лояльность, и провинции считали себя вправе разорвать договор.

Совет провинции Брабант поручил юристу Анри ван дер Нооту составить возражение императору. Его Mémoire sur les droits du peuple brabançon et les atteintes y portées au nom de S. M. l’Empereur et Roi («Меморандум о правах жителей Брабанта и их нарушениях на имя Его Величества Императора и Короля») впоследствии лег в основу общей оппозиции реформам. Чтобы доказать, что император неправ, ван дер Ноот глубоко закопался в прошлое. Обращаясь к Античности, он утверждал, что Южные Нидерланды находились под «аристократическим управлением», а следовательно, по чисто историческим причинам у Иосифа II нет никаких юридических оснований для прямой отмены привилегий. Более того, даже римский полководец Юлий Цезарь отметил в 57 году до н. э., что «из всех галлов белги самые храбрые», и это, по словам ван дер Ноота, дает необходимое право оставить все как есть. Если же император все-таки захочет силой навязать свою волю, дворянство будет уничтожено, провинциальные советы обезглавлены, и над Южными Нидерландами нависнет «абсолютный деспотизм». Девять других провинций присоединились к аргументам ван дер Ноота: веками провинции пользовались автономией, которая теперь грозила исчезнуть навсегда из-за императорской скупости. По словам дворян, привилегии были и оставались частью многовекового наследства, «полученного от отцов и заработанного кровью и золотом. Это наследство нельзя отнимать у нас против нашей воли».

Жесткость, с которой Иосиф II хотел провести свои реформы, навязав их без обсуждения и утверждения, сильно задела дворянство и духовенство. В их глазах император злоупотребил властью, предоставленной ему провинциями, тем самым совершая не что иное, как клятвопреступление. И это могло означать только подрыв доверия с каждой из сторон.

Императорские советники уверяли Иосифа II, что жители провинций любят своего императора. По их словам, бельгийцы и фламандцы хотели оставаться частью семьи Габсбургов, но