Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир - Фрэнсис Вейнс Страница 75

450 офицеров, 500 лакеев, 30 женщин и четырех детей. В общей сложности из Бреста в Ньюпорт отправились 43 корабля, но из-за нехватки свободных судов члены экипажа набивались как сельди в бочку. Чтобы вместить больше людей, на борт взяли меньше провизии и воды, поэтому все время плавания люди постоянно хотели есть и пить. Французский солдат записал в дневнике: «Большинство из нас вскоре пожалели, что когда-то выбрали себе такую жизнь, и теперь проклинают офицеров, которые их втянули в эту затею. Но это только начало: настоящие несчастья еще впереди». 11 июля 1780 года офицеры в своих безукоризненных белых мундирах сошли на берег в заливе Наррагансетт близ Ньюпорта, штат Род-Айленд, и обнаружили, что американцы одеты в лохмотья и на прибытие французов реагируют довольно холодно. Дело было в том, что большинство американских солдат еще не забыли прошлую войну – Франко-индейскую – против французов. Лейтенант Жан-Франсуа де Клермон Кревкёр в дневнике жаловался, что американцы «скорее обрадовались бы прибытию своих врагов, чем союзников», и описывает Ньюпорт как город, «в котором нет ничего красивого». Граф Ферсен в письме к отцу жаловался, что все офицеры «впали в отчаяние, когда их заставили провести зиму в такой глуши, как Ньюпорт, вдали от любовниц и парижских удовольствий; ни торжественных ужинов, ни театра, ни балов». Другой офицер брызгал желчью из-за того, что местные балы – это «печальное и глупое зрелище, где невозможно танцевать с меньшим изяществом или одеваться ужаснее, чем бостонские женщины». Еще один офицер отмечал, что американцы сохраняют верность друг другу и не терпят супружеских измен. Для французских дворян это, должно быть, стало неприятной неожиданностью, ведь среди европейской знати было принято, «чтобы у каждой жены было два мужа: один с именем, а другой выполняет супружеский долг», как писала леди Мэри Уортли Монтегю.

Пришлось перестроить французам и представление о «природных дикарях», как они привыкли называть индейцев в Европе. Первая встреча с коренным населением обернулась конфузом. Когда в августе 1780 года Рошамбо принимал делегацию из 22 ирокезов, граф де Лабердьер, один из адъютантов Рошамбо, пожаловался на танцевальную демонстрацию, которую ирокезы устроили для французов: «Наше любопытство дорого нам обошлось. В зале, где мы устроили танцы для индейцев, собралось много зрителей. Во время танца индейцы обрушили деревянный пол. К счастью, зрители успели вовремя покинуть зал. Практически отсутствие гигиены, постоянное курение табака, краска на лицах и пот создают вокруг индейцев настолько неприятный запах, что мне пришлось несколько раз выстирать шерстяной пояс с жемчугом, опрометчиво купленный у них же, потому что он пропитался этой вонью».

С течением времени американцы так и не начали проявлять почтение, к которому французская военная знать привыкла дома. Французов это невероятно возмущало, и в то же время они совершенно не обращали внимания, что с самого начала войны американцам приходится выживать в тяжелейших условиях. Офицеры постоянно сравнивали колонистов с «соседями-дикарями» и жаловались на некачестввенный хлеб, однообразные обеды, слабый кофе и слишком большое количество чая с молоком, который подавали каждый день. Они с изумлением отмечали, что американские мужчины «постоянно сидят за столом, как будто им больше нечем заняться, а в зимние месяцы целыми днями сидят у камина со своими женами, уставившись в одну точку». Многих офицеров беспокоило, что их американские товарищи по столу могли использовать скатерть вместо салфетки, и обижались, если их собаке подавали воду в треснувшей миске. Тем временем другая часть местных жителей расценила прибытие французов как возможность урвать кусок пирога и заломила гостям буквально ростовщические цены. Аксель фон Ферсен замечал, что одна часть американцев высоко ценит патриотизм, а «другая думает только о своей личной выгоде. Деньги задают для них тон. Они без всякой жалости задирают нам огромные цены и считают нас скорее врагами, чем друзьями. Их жадность не знает границ, деньги – их бог». Американцы боялись, что французы могут основать на их землях постоянное поселение, французским же офицерам не было дела до бурлящих американских идеалов независимости. После возвращения Ферсен писал, что французские и американские союзники никогда не доверяли друг другу.

Йорктаун

Рошамбо с нетерпением ждал в Ньюпорте подкреплений из дома. В сентябре 1780 года французский генерал-лейтенант беседовал с Джорджем Вашингтоном в Хартфорде, и американский главнокомандующий отметил, что без привлечения дополнительных французских солдат Континентальной армии не хватит сил, чтобы предпринять какие-либо серьезные действия. Однако французам предстояла долгая безрадостная зима в Ньюпорте, тогда как кавалерийские подразделения во главе с герцогом де Лозёном зимовали в Лебаноне, штат Коннектикут. Деньги, которые Рошамбо привез с собой, тем временем таяли, как снег под весенним солнцем, потому что содержание временно безработных солдат обходилось генералу в 400 тысяч фунтов стерлингов в месяц.

Тем временем в Версале министра Верженна осенило, что обещанные выплаты от американцев давно запаздывают, а ведь Людовик XVI уже переправил через фирму-призрак Бомарше артиллерии и боеприпасов не менее чем на пять миллионов фунтов стерлингов. Изначально драматург обсуждал сотрудничество французов и американцев с Артуром Ли, но и от того не последовало никакой отдачи. Больше того, по словам Ли, Бомарше никогда не говорил, что американцы должны будут платить Франции за поддержку, и никогда не составлял контракт. Только теперь Сайлас Дин подписал окончательное соглашение, но, по мнению Артура Ли, оговоренный возврат денег лишь наполнил бы карманы Бомарше и Дина. Так что, похоже, Людовик XVI мог не рассчитывать на быстрое денежное возмещение.

Пока генерал-лейтенант Рошамбо ждал в Ньюпорте обещанных 10 тысяч солдат и 25 миллионов фунтов стерлингов финансовой поддержки, Франция вступила в новую политическую фазу. 29 ноября 1780 года в возрасте 63 лет скончалась австрийская эрцгерцогиня Мария Терезия. Ее смерть угрожала нарушить хрупкий баланс сил между Пруссией, Британским королевством, империей Габсбургов и Францией, и Верженн хотел выждать, прежде чем отправлять новые войска в Америку, ведь и в Европе в любой момент могла разразиться война. Кроме того, союз с Америкой проделал в бюджете Франции огромную дыру. С большим трудом Верженну удалось наскрести шесть миллионов фунтов стерлингов и приобрести 30 дополнительных военных кораблей. Этого должно хватить для борьбы с англичанами!

В мае 1781 года состоялся второй разговор Рошамбо и Вашингтона. Ла Файет тем временем вернулся в Америку и вступил в Континентальную армию. Ему было приказано следить за продвижением британского генерала Чарльза Корнуоллиса в Виргинии, пока солдаты Вашингтона и Рошамбо собираются на Гудзоне, чтобы атаковать Нью-Йорк. При встрече в Филипсбурге два генерала дали общий смотр войскам. Французы были одеты в лучшие парадные мундиры, а Рошамбо с изумлением наблюдал за тем, как перед ним шествуют американские солдаты: «Мне посчастливилось рассмотреть американскую армию, одного человека за другим. Было больно смотреть на этих храбрых мужчин, едва