Захватывающий XVIII век. Революционеры, авантюристы, развратники и пуритане. Эпоха, навсегда изменившая мир - Фрэнсис Вейнс Страница 66

Вопреки всей критике несправедливости наказаний, публичные казни, как и в Средние века, привлекали многочисленных зрителей. Казнь Робера Дамьена, пытавшегося в 1757 году убить Людовика XV, собрала публику со всего Парижа, подобно современным вирусным видео. По рассказам современников, по прибытии на место казни – площадь Грев – Дамьен пробормотал: «Это будет тяжелый день». Он не ошибся. В течение полутора часов его подвергали самым страшным пыткам: сначала отрубили руку, затем раскаленными щипцами вскрыли грудную клетку и влили в нее кипящее масло.

Среди зрителей был и Джакомо Казанова с друзьями, которые арендовали помещение в доме с видом на эшафот. Со второго этажа они наблюдали за тем, как Дамьена четвертовали лошадьми. Если верить Казанове, во время пытки Дамьена один из его друзей, выстроившихся у окна, был «так увлечен, что не смел пошевелиться или хотя бы повернуть голову на протяжении всей казни».

На следующий день после смерти Людовика XV жители Версаля с нетерпением ожидали увидеть, что же предпримет новый монарх. Людовик XVI был вынужден закрыться в своих королевских владениях – в замке Шуази. Политического опыта у молодого монарха не было, и времени подготовиться к новой роли ему практически не дали. Но в тайной беседе со своей теткой, мадам Аделаидой, Людовик XVI получил дельный совет – обратиться за консультацией к ветерану политики с большим стажем. Королю действительно был нужен политический наставник, способный провести его через неспокойные и небезопасные воды ближайших лет. Во главе списка оказывается Жан-Фредерик Фелиппо, граф де Морепа. Морепа приходится внуком Поншартрену, канцлеру Людовика XIV. При Людовике XV граф 24 года занимал пост морского статс-секретаря, однако в 1749 году совершил опрометчивый поступок, опубликовав язвительную эпиграмму о мадам де Помпадур, и был сослан в собственные владения в Поншартрене. 20 мая 1774 года, когда Людовик XVI провел свой первый Совет, хитрая бестия политического мира, семидесятитрехлетний Морепа вновь оказался на коне. Став советником, он многие годы оставался на расстоянии вытянутой руки от короля, оберегая его от всевозможных интриг: «Я всегда буду рядом, всегда буду служить вам – ваши министры будут работать с вами. Я никогда не обращусь к ним со словом от вашего имени и никогда не обращусь к вам со словом от их имени. […] Иначе говоря, я буду вашим приближенным и не более того». В действительности же Морепа стал в Версале новой политической силой. Во дворце ему отвели бывшие покои мадам Дюбарри, расположенные прямо над покоями короля и соединенные с ними небольшой потайной лестницей.

Если верить воспоминаниям мадам Кампан, когда Людовик XVI и Мария-Антуанетта объявили о смерти Людовика XV, они стояли на коленях и плакали в объятиях друг друга, причитая, что они «слишком молоды, чтобы управлять Францией». Эти слова оказались достаточно далеки от истины: в первые же недели своего правления Людовик XVI проявил себя как король, который ставит во главу угла интересы своего королевства. Нового короля можно было упрекнуть в отсутствии харизмы с его близорукими глазами, робким характером и скучной внешностью, но Луи-Огюст действительно хотел освежить пропахшие политическим застоем коридоры Версаля и как можно скорее дистанцироваться от своего авторитарного, всеми ненавидимого деда. И прежде всего мадам Дюбарри под давлением Марии-Антуанетты была сослана в аббатство Пон-о-Дам. Некогда могущественной королевской фаворитке больше не были рады в Версале.

11 июня 1775 года состоялась официальная коронация Людовика XVI в Реймсском соборе. Если верить свидетелям, на протяжении всей шестичасовой церемонии Людовик XVI жаловался, что корона, усыпанная бриллиантами, слишком сильно давит на голову, будто сделана из свинца, и причиняет боль. Летописцы того времени усмотрели в этом зловещее предзнаменование, но к моменту коронации образ Людовика XVI оставался еще практически невредимым.

Часть III

Шпионы, философы и революционеры

Les lois sont toujours utiles a ceux qui possèdent et nuisibles a ceux qui n’ont rien.

1

В бездну

Колеблющийся король. – Борьба за социальное обеспечение. – О шпионах и предателях. – Воскрешение. – О деньгах и Боге. – Йорктаун

В 1774 году немногочисленные посетители могилы Людовика XV могли прочесть на ней надпись: «Hic jacet, Deo gratias»[297]. Подданные испытывали облегчение от того, что их монарх лежит под дерном в запечатанном свинцовом гробу. Наследника прозвали Воскресшим (Resurrexit), а он в свою очередь считал образцом для подражания Генриха IV, прародителя Бурбонов. Генрих IV, получивший прозвище Le Bon Roi, то есть «лучший из королей», вошел в историю благодаря установленному при его правлении в XVII веке принципу религиозной терпимости, положившему конец многолетним религиозным распрям. Заботился Генрих и о беднейших слоях населения. С коронацией молодого монарха французы предвкушали новый толчок к развитию своей страны, называя Людовика XVI Louis le Désiré[298] и Louis Le Bienfaisant[299], однако к 1780 году их энтузиазм растаял, как снег под лучами солнца: политический медовый месяц закончился.

Людовик XVI превратился в пузатого короля, который даже не удосуживался отобедать в компании придворных: он ел, стоя у фуршетного стола, который и столом-то не был – лишь доской, уложенной лакеями на бильярдный стол. Монарх вел уединенный образ жизни, проводил часы с Франсуа Гаменом, le maitre serrurier des cabinets particuliers du roi – личным слесарем короля, и два-три раза в неделю выезжал на охоту. На стенах его апартаментов висели таблицы со всевозможными замысловатыми расчетами о его охотничьих поездках, а в дневнике монарх скрупулезно вел личный счет. Отчасти благодаря этому известно, что с мая 1774 по июль 1789 года Людовик XVI потратил на охоту в общей сложности 1562 дня своего правления и убил порядка 189 851 животного, в том числе 1274 оленя. Неплохой результат для близорукого короля! Людовик XVI был застенчивым человеком, с плохими зубами и пронзительным голосом, и неторопливым бухгалтером, который увязал в мелочах и каждый раз ждал, что же ему нашепчут советники, прежде