Михаил Шевердин - Санджар Непобедимый Страница 60

Вскоре он ушел… Наступила тишина. Курбан устроился поудобнее и, грустно пересчитывая вспыхивавшие одна за другой в темнеющем небе звезды, задремал.

Очнулся он от нервной дрожи, пронизавшей все тело. В яме было темно, холодно. Но Курбан чувствовал, что рядом с ним находится живое существо. Он весь напрягся.

— Кто? Кто?

Ему показалось, что в яму спустился Зуфар, что пришел его смертный час.

— Тише, — прошелестел чуть слышно голос, — не кричите… Держите крепкой рукой ваше сердце джигита и воина. Есть разговор, слушайте.

Медленно приходил в себя Курбан. Руки его все еще дрожали. Боль от недавних ударов давала себя знать.

— Вы пришли к нам, Курбан, друг мой, — сказал властный голос. — Вы недовольны Кошубой, вы чтите законы ислама и пророка его Мухаммеда, вы, как правоверный мусульманин, не хотите служить большевикам.

— Повинуюсь…

— Сейчас вас переведут отсюда к моим джигитам и вы отныне воин Санджар–бека. Поняли?

— Да, я понимаю… Так было сказано начальником.

— Тсс! Когда завтра будете перед нашими глазами, прочитайте самую длинную молитву, какую вы знаете. Мне говорили, что вы великий знаток корана. Читайте Зуфару две молитвы, четыре молитвы… двадцать молитв. И он возблагодарит аллаха, что тот направил стопы ваши в ряды воинов ислама. Сейчас вас возьмут отсюда. — Едва слышно, быстро все тот же голос добавил: — Что же касается Зуфара, то недолго ему хорохориться.

Санджар (это был он) поднялся по лесенке и ушел.

На утро Курбан преобразился в басмача. Ему вернули коня, выдали трехлинейную винтовку, шашку, патроны. Боевая учеба, наряды, разведка отнимали все время. И если бы не два чалмоносца, оказавшиеся телохранителями Зуфара, которые следили, как соглядатаи, за всем что делалось и говорилось в отряде, Курбан едва удержался бы в разговорах от сравнений с жизнью в части Кошубы. Но приходилось молчать. Молчал и Зуфар, только он являлся раз в день во двор, где жил Курбан, и заставлял его читать бесконечные молитвы. Зуфар внимательно слушал и так же молча уходил. Только раз он ни с того, ни с сего вспылил:

— Как читаешь, пес? Как читаешь? Ты верующий или ты окончательно предался большевикам? Нет, ты не ишан, ты большевик…

И он замахнулся камчой, но прочитал в лице Курбана такое, что отшатнулся и опустил бессильно руку.

Мирная жизнь санджарбековского отряда вскоре оборвалась… Откуда–то во весь опор прискакал гонец, и почти тотчас же разнеслась весть, что Кудрат–бий сдается Красной Армии, что войне конец, что Санджар–бек приглашается к Кудрату на совет.

Ночью во двор прибежал человек и прокричал:

— Курбана к начальнику!

Курбан взял оружие и, напрягаясь всем телом, пошел к воротам. На улице ветер сбивал с ног, мелкие камешки били в лицо, но в комнате, куда пришел Курбан, горел костер и было уютно. Санджар, не приглашая Курбана сесть, взглянул мельком на сидевшего тут же Зуфара и сказал:

— Мы едем в гости к их высокостепенству, парваначи Кудрат–бию. Вы, Курбан, будете нас сопровождать. Седлайте, возьмите все нужное.

Курбан низко поклонился и поспешил к себе во двор.

Дальше все происходило, как во сне. Ночь залила тьмою дороги. Под напором дикой бури метались ветви деревьев, камышевые стены шатались и ложились на тропинки. Полил проливной дождь. Санджар ехал впереди в струях ливня, в ослепительных вспышках молний. За ним рысил помощник Кудрат–бия Зуфар на великолепном текинском скакуне. Третьим был Курбан. Лошади испуганно сторонились каждого куста, черневшего на обочинах разбитой, местами затопленной дороги.

Впереди послышался грозный монотонный гул. Чем дальше пробивались всадники сквозь бурю, тем он становился все громче.

— Правее! — закричал Санджар. — Тут есть брод. При вспышке молнии впереди можно было разглядеть широкую, грозно движущуюся серую полосу. Когда молнии заливали местность холодным синим светом, полоса покрывалась блестками. Вздувшаяся от ливня Туполанг–Дарья, что значит Безумная река, вырвавшись из горной теснины, властно катила свои воды по долине к реке Сурхан.

— Придется вплавь перебираться. Держись, Курбан!

У самой воды вдоль берега быстро скакали темные фигуры всадников. Внезапно возникла короткая желтая вспышка. Звука выстрела не было слышно, но Курбан успел заметить, что Зуфар неуклюже свалился на шею коня…

Из темноты прозвучал далекий, чуть слышный голос Санджара.

— За мной, Курбан!

Дальше уже вообще невозможно было думать и соображать. Бурлящая стремнина понесла Курбана. Временами ему казалось, что водоворот втягивает в пучину и его, и коня; местами конь карабкался по камням, местами увязал в зыбучем песке, потом стремнина снова тащила их в сторону. Весь мокрый, обессиленный Курбан выбрался из воды и сполз на гальку. И тут же он услышал голос Санджара:

— Эй, джигит, живой?

— Таксыр! Я здесь…

— Вижу, вижу. Можете встать?

Курбан сел и машинально ощупал руки и ноги.

— Скорее, надо ехать дальше.

Кряхтя и охая, Курбан забрался в седло.

— Вот что, — заметил Санджар, — вы теперь не Курбан.

— Как вы сказали, таксыр?

Курбан недоумевал. И так все было похоже на дурной сон, а тут прямо в глаза вам говорят, что вы совсем не тот, кем были всю жизнь.

— Вы больше не Курбан, — продолжал Санджар, — а Санджар–бек, бывший командир отряда добровольцев, а теперь перешедший на сторону воинов ислама курбаши. Понятно?

— Да, — проговорил Курбан, — понятно, хотя ничего понять не могу…

— Утром мы приедем к Кудрат–бию. Он меня не знает в лицо. Вы будете Санджар–беком, и будете договариваться с Кудрат–бием. Он предложит сдаваться советской власти, — соглашайтесь, потребует людей для нападения — соглашайтесь, на все соглашайтесь… Понятно?

Курбан нерешительно задавал вопросы. Его тревожила история с Зуфаром.

— А что, если Курбаши заинтересуется, где era любимый помощничек?

— Скажем, что он остался у нас в лагере… Меня вы назовете Садыком.

— Зачем все это?

— Нужно.

— Это опасно…

— У Кудрат–бия бородища такая, что в ней мыши завелись, кошка погналась за ними и не догнала за шесть месяцев. Кулак у него, как гора, а зубы, как копья. Ну, что же? Испугались? Убежим? Не поедем?

— Нет, поедем.

— Если Кудрат–бий догадается об обмане, он прирежет и Санджара, и Садыка…

— Надо сделать так, чтобы не прирезал.

— Слышу разумный разговор. А если он начнет нас задерживать, скажете мне…

И Санджар заговорил вполголоса. Курбан молча кивал головой.

Светало. Долина все еще была затянута пеленой влажной мглы. Ветер стих. На высоком перевале Курбан осмотрелся. Увидев далеко позади себя цепочку всадников, он указал на них Санджару. Тот только взмахнул, понукая коня, камчой и заметил: