Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза Страница 50

король послал Баярда на выручку. Однако французская конница без всякой причины ускакала с поля боя; остался Баярд и еще несколько рыцарей. Они бились пока могли, но видя, что плен неизбежен, Баярд бросился к одному английскому офицеру, стоявшему в отдалении, и, приставив меч к его горлу, закричал: «Сдавайся или ты погиб!». Англичанин тотчас отдал свою шпагу, но был очень удивлен, когда и Баярд подал ему свой меч со словами:

«Я – рыцарь Баярд, пленник моего пленника. Ведите меня к императору!». Император принял Баярда с уважением и объявил ему, что он освобождает его от выкупа; английский король приглашал Баярда к себе на службу. Баярд ответил, «что у него один Бог на небе и одно Отечество на земле: он не может изменить ни тому, ни другому». Тогда были в обычае такие переходы. Молодой и славолюбивый французский король, Франциск I, задумал отнять Ломбардию, утраченную его предшественниками. Под Миланом Франциск узнал, что город занимают 30 тысяч швейцарцев и 400 папских всадников. Он расположил свою армию к битве при Мариньяно в весьма крепкой позиции: позади глубокого рва встала густыми рядами наемная немецкая пехота, по флангам – 60 орудий и 5 тысяч стрелков, а сзади – жандармы. 13 сентября, в полдень, швейцарцы, под начальством ситенского епископа, сомкнутым строем двинулись против центра. В них в упор стреляла артиллерия, били сбоку стрелки, но швейцарцы, выставив свои трехсаженные копья, продвигались с поразительным упорством. Они выбили немцев из окопов и захватили 10 орудий. Атака жандармов на время как будто задержала этот несокрушимый строй; немцы привели в порядок свои расстроенные ряды и бой на валах окопов закипел с новым ожесточением. В полночь померк свет Луны; сеча прекратилась, каждый остался на своем месте, где его застала тьма. Неприятели перемещались, многие считали себя среди товарищей, заводили разговоры и в ответ получали удары меча.

Так провели противники тяжелую ночь. Французский король честно исполнил обязанности полководца и рыцаря. На его шлеме и латах видны были тяжелые удары врагов. Король сомкнул свою пехоту, установил орудия и заснул на лафете, в 300 шагах от неприятеля. 14 сентября, на рассвете, зазвучали рога и швейцарцы опять двинулись в атаку. Она наступали тремя отрядами, из которых главный сбил центр французов, а оба другие расстроили фланги и грозили арьергарду. Король, возлагая последнюю надежду на жандармов, послал их спасать центр, но в это время сзади неприятеля, в облаках пыли, показался отряд союзных венецианцев. Их появление решило битву. Утомленные двухдневным боем швейцарцы, забрав в середину своих раненных, отбитые орудия, перешли в отступление, не менее грозное, чем атака. По временам они останавливались, отражали конницу и снова двигались: медленно, гордо, с сознанием своей силы. С особым мужеством сражались их знаменосцы. Покрытые ранами, утомленные и голодные с разорванными, окровавленными знаменами скрылись они в Милане, оставив французам один из рогов и несколько раненных. Один французский маршал, поседевший в боях, говорил, что он считает 18 битв, в которых до сих пор участвовал, детской забавой – в сравнении с этим боем мужей, или лучше сказать исполинов.

Баярд исполняет рыцарский обряд над королем Франциском

Король поблагодарил окружавших его офицеров и тут же изъявил желание быть посвященным по древнему обычаю в рыцари. Он обратился к раненному Баярду и сказал: «Любезный друг и товарищ! От вашей руки я хочу принять сегодня посвящение в рыцари». Баярд из скромности отказывался. «Я требую», – сказал король. Баярд повиновался. Тогда Франциск встал на колени, а Баярд вынул меч и плашмя ударил им три раза: «Дай Бог, – сказал он королю, – чтобы вы не знали бегства, – в эту минуту его глаза наполнились слезами – Добрый меч! Ты поставил рыцарем могущественного государя. Отныне я буду беречь тебя, как святыню!»

Баярд окончил свою безупречную жизнь на знакомых ему полях Италии. В новой войне король задумал отнять Милан, но неспособный Главнокомандующий адмирал Бонивет не имел успеха. Французы отступили к Альпийским горам через реку Сезию; Баярд начальствовал арьергардом и преследуемый испанцами сражался с обычным мужеством. В это время Бонивет был ранен и передал ему командование над армией. «Теперь поздно ее спасти, – сказал Баярд, – но я вам даю слово, что пока я жив, мы не сдадимся!».

Только он бросился на испанцев, желающих захватить мост через Сезию, как мушкетный выстрел раздробил ему поясницу. «Боже, Боже…», – тихо сказал Баярд и упал с коня. Его положили под деревом, лицом к испанцам: «Я всегда смотрел им в лицо, и, умирая, не хочу поворачивать спину», – он отдал несколько приказаний, исповедовался и приложил к губам крест, который у него был на рукоятке меча. В таком положении и нашли его испанцы. При виде знаменитого рыцаря в предсмертных страданиях, враги почтительно отступили. Менее чем через год французская армия была совершенно разбита, ее король попал в плен. Тогда он вспомнил своего рыцаря: «О, Баярд! Баярд! Если бы ты был жив, я не был бы в плену!».

Осада и взятие Византии турками

За три года до осады Византии, или Цареграда, Греческая империя занимала три небольших клочка земли: один назывался Византийским господарством, а два других – Пелопонесскими господарствами. Византийским госпадарем был Константин, из рода Палеологов. Первое время своего царствования он не назывался даже императором, кроме города Византии, у него не было других владений. В пелопонесских господарствах – это в нынешней Греции – правили его братья: Дмитрий и Фома. Вот все, что оставалось тогда от великой Греческой империи. Все азиатские владения и европейские страны, известные теперь под именем Сербии, Болгарии, Румелии и Македонии завоевали турки. Их столица была в Адрианополе, в 200 верстах от Цареграда. Нынешняя Греция была поделена между латинскими баронами, предки которых еще во времена крестовых походов захватили Цареград; им же принадлежали многие крепости по берегам морей и целый новый квартал в столице, где они жили.

Народы, единоверные грекам, были отрезаны; они не могли подать им помощи в последней борьбе с турками. Наша Русь еще не посчиталась с монголами и сама находилась в рабстве. Западные христиане так часто обманывали греков, что они перестали им верить и больше доверяли туркам, чем латинцам. Жадные и властолюбивые латинцы не хотели иначе помогать, как только в том случае, если греки признают Римского Папу главой церкви. Старший брат Константина, который царствовал раньше его, поступился православной верой. Он ездил в Рим и заставил там своих архиереев подписать