Иван Дроздов - Филимон и Антихрист Страница 42

Смолчал он и после того, как Галкин завершил свой монолог такими словами: «Работы по прибору велись ускоренными темпами, в них, кроме группы основных авторов, принимали участие все звенья института, особенно теоретические и опытно-экспериментальные, коллектив института создание импульсатора посвящает юбилею…»

Филимонов не разобрал, какому юбилею посвящает институт его импульсатор, только понял, что имя его произнеслосъ только однажды — в ряду других имён — и что прибор, в муках рождённое детище его, ему уже не принадлежит. В первую минуту мысль об этом его поразила, но, придя в свою комнату и взглянув в глаза Ольги, улыбнулся, — луч света вновь упал на его душу; жизнь продолжается.

— А что, Оля! — заговорил с напускной весёлостью, — импульсатор пойдёт в дело. Будет служить людям.

— Зяблик начал шумиху, — тихо, будто бы сам себе сказал вошедший Котин. — Я знаю Зяблика: теперь уши всем прожужжит о приборе, припишет ему такие свойства… А кстати, что он там говорил на совете?

— Говорил, что импульсатор создал институт, а он — руководитель института и что в институте есть сектор, и руководит сектором Галкин.

— Позвольте, но зачем же вы слушали эту болтовню? — подступилась к Николаю Ольга. — Вы ушли бы! Хлопнули бы дверью!

Филимонов пожал плечами: в самом деле, кто мешал ему выйти, оставить их в дураках?

— Всё равно, Оля, — махнул рукой Филимонов. — Зяблик остаётся Зябликом. Он любит шум, суету и во всём ищет только одну возможность: прославлять и возвышать себя. Но на этот раз…

Филимонов, ища поддержки, повернулся в сторону, где стоял Котин, но того уже в комнате не было.

Три дня институт жил в какой-то прострации и неопределённости. Начальство, вдруг наехавшее по случаю импульсатора, исчезло и больше не появлялось. Все ждали важных решений, а их не было. О Котине все позабыли, а он, между прочим, тоже не приходил на работу. Но вот однажды он зашёл к себе в комнату и на Филимонова, поднявшемуся ему навстречу, кинул быстрый отрешённый взгляд.

— Здравствуйте! — буркнул холодно и проследовал к своему столу. С минуту сидел молча, оставляя Филимонова в полном замешательстве, но затем достал из кармана газету, протянул соседу.

Жирной красной чертой в ней была обведена статья «У колыбели звёздного вещества». Рассказывалось об открытии в институте «Титан», об импульсаторе. «…Эффект обещает быть грандиозным. Учёные подошли к черте, за которой следует эпоха сверхтвёрдых материалов».

Фамилии своей Филимонов не видел. И вдруг где-то в средине: «Инженер Филимонов Николай Авдеевич, создавший импульсатор, и кандидат технических наук Котин Лев Дмитриевич — творец регистратора интенсивности пучка электронов, уже многие годы состоявшего на службе народного хозяйства, могут рассчитывать на благодарную признательность своих соотечественников, а также и всех людей земного шара».

— Позвольте, что же это? — повернулся к Котину Филимонов.

— Чем вы недовольны? Здесь что-нибудь не так? — проговорил Котин ледяным, почти презрительным тоном. При этом он с силой толкнул ящик стола, поднялся и направился к двери. И уже на пороге, принимая позу непонятого, но гордого сознанием своей правоты человека, проговорил:

— Вы, наверное, полагаете, мой регистратор — приборчик так себе, пустяковый, вы могли бы обойтись и без него. Может быть. Но тут важно другое: всё написанное — правда. Вы создали импульсатор, я — регистратор. И что написано пером — не вырубишь топором. Я застолбил ваше авторство, и своё — тоже.

Остались ещё и в наше время забытые Богом уголки природы. Не коснулась их железная рука цивилизации, обошёл стороной человек. В такой уголок залетел вертолёт с бригадой учёных. И, может быть, академик Буранов, опираясь на плечо сопровождавшей его Дарьи Петровны, первым из людей ступил на песчаный жёлтый пятачок на берегу Аральского моря — и, как только открыл дверцу вертолёта, подивился искусству пилота, так ловко сумевшему среди нагромождения камней приземлиться на ровную площадку и удержать машину под сильными ударами ветра.

Море злилось и швыряло на камни волны. Разбиваясь ещё вдалеке от берега, они устремляли к людям пенистые рукава жёлто-зелёной воды, но, достигнув кромки земли, покорно сникали у ног людей и возвращались в море присмиревшие.

С помощью двух инженеров Филимонов вынес из вертолёта тяжёлые ящики с энергетической установкой, взвалил на плечи треногу, выбрал площадку между камнями и там стал устанавливать сооружение, похожее на каркас палатки.

Здесь, на берегу пустынного моря, вдали от населённых пунктов и любопытных глаз, начиналось второе испытание импульсатора; вернее сказать, проверялась в деле побочная способность прибора, его свойство разрушать и воспламенять радиоустройства на расстоянии. Эта удивительная, почти фантастическая «профессия» импульсатора, созданного для изменения сетки молекул в расплавленных фракциях полиметаллических соединений, была случайно обнаружена во время испытаний прибора под Москвой на металлургическом заводе. Там рядом с плавильным агрегатом, мигая сигнальными огнями, работали радио и телеприёмник. В момент, когда Филимонов, нацелив прибор в расплавленную массу металла, включил его, радио и телеприёмник загорелись. При этом раздался треск, похожий на небольшой взрыв.

…Ольга, бывшая в группе учёных, и вездесущий Зяблик устраивали поблизости на камне раскладное креслице для руководителя испытаний академика Буранова. Старик недомогал, боялся простуды и на испытания поехал только потому, что действия прибора в так называемых «естественных условиях» пожелал видеть глава правительства Алексей Николаевич. Врач категорически запрещал, пугал воспалением лёгких, но Дарья Петровна взяла на себя все хлопоты о престарелом учёном.

Буранов сидел на креслице и смотрел в небо.

— Вы куда смотрите? — выступил из-за камня Зяблик. — На север надо смотреть, на север.

— А?.. На север? Конечно, они полетят с севера. Мы тоже летели с севера.

Александр Иванович то говорил чётко, внятно, то бормотал под нос, сникал. Он покорно позволял Ольге ухаживать за собой, и взгляд его, как это бывает у глубоких стариков, временами тускнел, затухал, но вот где-то недалеко раздался голос Зяблика: что-то недоброе, нетерпеливое и насмешливое послышалось в его словах; старик приподнял голову, взор оживился интересом к окружающему.

— Пойдите к вертолёту! — сказал академик Зяблику. — Там помогайте, там.

Прибор установлен. Подключён электродвигатель. Передвижная электростанция уместилась в три ящика, каждый из которых могут нести два человека. И сам прибор с треногой весит сто килограммов — тоже под силу двум здоровым парням!