Шнуроукладчики - Валерий Петрович Екимов Страница 4

при расчете времени выхода в точку совершенно пренебрёг скоростью и направлением ветра, либо получил неверный прогноз. При планировании обычно всё оценивается по среднестатистическим таблицам и дальнесрочному метеопрогнозу, который почему-то всегда оказывается оптимистичней реального положения дел. Впрочем, план – это всего лишь план, Жизнь всегда вносит в него свои корректировки, важно вовремя суметь заметить Её знаки, требования…

– Ну, вот, наконец-то, – неуклюже выбираясь на мостик, искренне радуется замполит-посредник, – поздравляю Вас товарищ старший лейтенант, – придав лицу официальный вид, тянет руку, – наконец-то добрались до точки, выполнили поставленную задачу.

– Так точно, товарищ капитан-лейтенант, – бодро докладывает дивизионный специалист, – выполнили, – натянуто улыбается и, пожимая протянутую руку, невесело добавляя про себя, – почти.

– Ай, молодцы!… Что ж, теперь ждем команды на обратный путь? – смеётся долговязый. – Качка – просто жуть! Волны иллюминаторы ходовой рубки накрывают с головой, словно в батискафе, ничего вокруг не видать.

– Так точно, вышли с рейда, пришлось встать против волны, – продолжает подыгрывать Феликс, – вот бак то и дело уходит под воду.

– Я же говорил, что моё место здесь, – подхватывает оптимистичную интонацию всё понимающий мичман Тихомиров, – правда, там гальюн рядом, – усмехается, – бежать близко.

– Куда… бежать?.. – удивлённо оборачивается к нему Пырин и, вдруг при очередном ударе стихии о корпус ШУ-224, схватившись руками за лицо, срывается к леерам.

– Ту-у-уда, – невесело тянет Стариков, уже не в первый раз проглотив подкативший к горлу комок наскоро проглоченного дома завтрака, когда посыльный матрос его около семи часов назад поднял его дома с женой и годовалой дочкой по тревоге, вцепившись в разрез шинели на спине «каплея».

…Он и сам-то лишь недавно более-менее научился переносить крутую Балтийскую волну, за два прошедших года пего капризный к качке организм мало-помалу привык ко всем морским каверзам подбрасываемой ему судьбой. Как не крути, но в море командир корабля – всему голова! Как бы нехорошо он себя не чувствовал, но боевую задачу выполнить должен, а главное – выполнив её, вернуть корабль с его экипажем целым и невредимым домой, в родную гавань. Это – выжить, во что бы то ни стало! – и есть его главная задача в мирное время. Не все, правда, даже бывалые моряки, понимают эту простую Истину, полагая некоторые нестандартные решения командира неверными, даже «маразматичными» с их непосвящённой точки зрения. Но «верное решение» принимать ему, командиру, ему же и нести за него ответственность перед людьми и Богом, точнее наоборот, а раз так, то никому кроме него самого и не позволительно обсуждать их, а тем более осуждать, особенно, если сам не бывал в «шкуре» командира…

– По-нят-но, куда бежать, – отдав дань Нептуну, поднимается зелёный «каплей», – а внутри-то, кажется, не так сильно трясло.

– Рубка ближе к ватерлинии, – поясняет мичман, – а значит там меньше амплитуда качения, да и вообще…

– «Прыжок-3», «Прыжок-3», я – «Шалаш», – неожиданно рано прерывает их голос в динамике, – Вам поставлена задача: выполнить учебное упражнение «Ка-три-Ша» в трех вариантах, как меня…

– Тихомиров, пеленг-дистанция до мыса, – недослушав, взрывается Стариков, – «Шалаш», вас не слышно, – кричит в массивную трубку выносного устройства внешней связи, выставив её из своего укрытия на ветер и несущуюся стену сорванных с волны брызг.

– Пеленг сто пятьдесят три, дистанция сорок кабельтовых, – докладывает командир корабля, живо нырнув с мостика в рубку к радиолокационной станции.

– Есть сто пятьдесят три, – запрыгивает вслед за ним в рубку к штурманскому столу «старлей», – есть сорок, – гремит оттуда на весь корабль, быстро на глаз определяя местоположение на карте. – Курс триста! – неожиданно повеселев, хлопает Федьку-рулевого по плечу, и, шепнув на ухо мичману, – до точки две мили, – спешно выныривает обратно, на ходовой мостик.

– Поставлена задача: выполнить учебное упражнение «Ка-три-Ша» в трех вариантах… – как заведённый продолжает там хрипеть, наматывая очередной круг сообщения, динамик аппаратуры связи с гаванью.

– «Шалаш»… я – «Прыжок-3», вас понял… приём! – не дослушав, бесцеремонно прерывает оперативного дивизионный специалист его молитву.

– Что это было?.. – строго сдвинув брови, давит посредник. – Что вы себе…

– Минуточку, – слегка поморщившись, перебивает его командир соединения и, переключившись на волну дивизиона, буквально взрывается очередным фейерверком команд. – Внимание всем кораблям, курс триста, дистанция три кабельтова, занять строй фронта влево от флагмана в той же последовательности, – и тут же голосом кидает в ходовую рубку, – Тихомиров, право руля, малый вперед, курс доложить.

– Есть, малый вперед, есть курс триста доложить, – отзывается командир ШУ-224, одними глазами кивнув рулевому на исполнение.

– Товарищ капитан-лейтенант, вы что-то хотели? – завершив свою тираду, «старлей» круто разворачивается к посреднику, сверкая глазами.

– Не-ет, ни-и-че-е… – давится тот очередной волной тошноты и, согнувшись пополам, вновь перевешивается за леера правого борта.

– Вот и славно! – придерживая его за шинель, безэмоционально выдыхает Стариков, переключив внимание на выполняющие манёвр ведомые корабли.

На малой скорости, при почти четырёх бальной сбивающей с курса волне в левую скулу, мало предназначенный к плаванию на открытой воде шнуроукладчик почти совсем теряет управляемость. Даже опытнейшему рулевому Федьке Моисееву то и дело приходится перекладывать руль с одного борта на другой, чтоб хоть как-то удержать курс, не свалившись лагом под волну, куда его затягивает с неимоверной силой.

ШУ – это, конечно, не рейдовый тральщик, который при тех же, в сущности, невеликих габаритах, но благодаря своей классической, можно сказать изящной форме, как кукла-неваляшка на любой даже запредельной волне обязательно вынырнет на свет Божий. Здесь в нейтральных водах на стыке Финского залива с Балтийским морем Феликс ни один раз попадал в штормовое безумие западных ветров на своей быстрокрылой «Антилопе». Бывало, уровень ветра и волны преодолевал допустимые для РТ величины, но тогда он был свободен в выборе своего курса и скорости, а это немало: всегда можно за счет маневра и смекалки перехитрить обезумившую стихию.

Сегодня другое дело!

Во-первых, он ни на своей «Антилопе», во-вторых, ни со своим боевым всё понимающим его буквально с полуслова экипажем. В-третьих, он не в одиночном плавании, а руководит целым соединением, что крайне неудобно для маневрирования: нужно помнить о соседних кораблях, чей уровень готовности к преодолению трудности с палубы другого корабля не известен.

«А Полянский-то, ничего», – улыбается Стариков в усы, наблюдая за маневром ШУ-243, лихо на полном ходу устремившегося им во фланг.

И, в-четвертых, в данную минуту «старлей» крайне ограничен в выборе курса и скорости: до границы заданного полигона, о занятии которого он уже доложил десять минут назад, ещё целых две мили и просто так на погрешность штурманских измерений их не спишешь, если кто вдруг решит их сейчас проверить. А с мощных береговых локационных станций они в принципе хорошо просматриваются, и значит нужно