Личная война Патрика Финнегана - Крис Райт Страница 34

— Как будто бы ты когда-нибудь бываешь трезвым, Слизи.

— Это гнусная ложь, Финнеган. Вот, к примеру, сейчас я трезв, как стеклышко. Ни в одном глазу!

— Оно и видно. Не дыши в мою сторону, а то у меня голова кружиться начинает.

— Хе-хе-хе, ну и шутник ты, Финнеган… Не хочешь перекинуться в картишки?

— С тобой? Слизи, старый ты мошенник, что я тебе сделал плохого, что ты хочешь раздеть меня догола?

— Все по-честному, Финнеган, клянусь. Зачем мне тебя обманывать? По маленькой, анте по центу. А?

— Ладно, черт с тобой. Доставай колоду.

Через полчаса, когда Слизи стал богаче на двадцать пять долларов, а я, соответственно, беднее на эту же сумму, я понял, что надо закругляться. Слизи протянул мне колоду — была моя очередь сдавать, — но я решительно отпихнул ее.

— Хорошенького понемножку, Слизи. Да и тебе уже хватит, набрался ты основательно. Давай-ка на боковую. Надеюсь, других гостей сегодня не будет… не хватало еще снова повстречаться с нашим старым добрым Пастором.

При упоминании Донахью Слизи крупно вздрогнул и испуганно оглянулся.

— Т-с-с! Заговори о дьяволе…

Я невольно улыбнулся.

— Ладно, ладно, Слизи, успокойся. Я молчу. Здорово он тебя напугал, а? Ты от него тайком удрал, что ли?

Его небольшие бледно-голубые глазки глянули мне прямо в лицо. Вместо привычной простодушной хитринки в них светился такой страх, что мне стало не по себе. Слизи, конечно, был трусоват, но он точно не был ни дураком, ни паникером.

— Мне повезло, Финнеган. Просто повезло. У них не было времени разбираться со мной. Я понял, что надо драпать, как только узнал, что они задумали. Я не хочу в этом участвовать, не хочу! Деньги… деньги не стоят этого…

Он был очень сильно пьян, и его язык уже начал заплетаться.

— Улизнул тайком, ночью… лошадь не взял, побоялся. Лошадь бы мне уже не простили. А так… Им было не до меня. Но если они узнают, что я проболтался…

— О чем проболтался? Слизи, что они собираются делать? Что затеял Донахью?

Слизи с несчастным видом уставился на меня.

— Поезд… Они хотят ограбить поезд. Донахью откуда-то узнал о перевозке банковского груза — деньги и золото почти на миллион долларов.

Я еле сдержал смех.

— И только-то? Тьфу на тебя, Слизи, я уже бог знает что подумал. Большое дело, ограбление поезда! Хотя мне страшно интересно, как они собираются это проделать вчетвером. Такую сумму будет охранять с полдюжины экспедиторов, они даже к почтовому вагону подобраться не смогут, их перестреляют изнутри, словно зайцев. Это в том случае, если им вообще удастся этот поезд остановить. Хотя это-то проще — можно устроить завал на путях, например.

— Ты не понял, Финнеган. Они не собираются его останавливать. Это почтово-пассажирский, который идет в Сент-Луис через Доусон. Знаешь железнодорожный мост через Рейвен-Крик? Они… они хотят взорвать мост, когда поезд будет идти по нему! Взорвать мост — а потом достать золото со дна ущелья. Финнеган… сделай что-нибудь, ради всего святого! Ты же маршал… Останови их!

Мне вдруг стало очень-очень холодно, как будто бы на дворе стоял не июль, а январь.

— Слизи… ты уверен в том, что говоришь? Они не могут… даже Донахью не может! Почтово-пассажирский — там же десятки людей, даже сотни!

— Миллион долларов… миллион долларов, Финнеган. Донахью перерезал бы глотку собственной матери и за десятую часть. Финнеган, пожалуйста, сделай что-нибудь! Я бы сам хотел… я бы предупредил… Но у меня даже лошади нет. Я бы просто не успел, Финнеган.

Я сглотнул.

— В каком смысле — не успел? Слизи… когда будет ограбление? Когда поезд выходит из Доусона?

— Это десятичасовой курьерский… Завтра, Финнеган. То есть… то есть уже сегодня.

Глава 7 (ч.2)

Солнце уже давно выбралось из-за горизонта и теперь неспешно ползло по небу, а я то и дело косился на него, и меня потряхивало от волнения. Не раз и не два я помянул недобрым словом Слизи, который переводил драгоценное время на пустую болтовню и игру в карты, вместо того чтобы сразу выложить мне планы Донахью. Целый час, может быть, даже полтора часа потрачено впустую! Я пришпорил чубарого, и он, недовольно дернув ухом, послушно перешел с рыси на кентер. От Доусона меня отделяло с полсотни миль — Сэнди проделала бы их часа за три, но с чубарым нечего было и думать успеть туда до полудня. Солти-Спрингс был ближе — до него было, наверное, миль тридцать пять или около того. И там имелся телеграф — можно было бы предупредить Доусон, чтобы задержали десятичасовой курьерский. Но все равно на это требовалось не меньше пяти с половиной часов, а то и больше. Я бы, возможно, рискнул, но после истории с детьми шерифа появляться в окрестностях города было для меня просто самоубийством: мне бы даже рта раскрыть не дали. Перед моим мысленным взором некстати мелькнуло хорошенькое личико со смелыми серыми глазами и пушистыми ресницами, и я поморщился, как от зубной боли. Надеяться на то, что у меня выйдет кому-то что-то доказать, было бессмысленно: сероглазая Аманда, скорей всего, уверенно подтвердит, что я пытался ее похитить и едва не убил ее жениха, Льюиса. С юным Джо дело обстояло получше, но ненамного: правда, он вроде бы искренне привязался ко мне за те пару дней, что мы с ним путешествовали вместе, но чувствовал себя, особенно под конец, крайне плохо, и почти наверняка его воспоминания об этом времени были смутными и спутанными. Взрослым, которые всегда знают лучше, не составит труда убедить больного ребенка в том, что все это был горячечный бред.

Больше никаких способов дать знать в Доусон о планирующемся ограблении не было: все остальные станции телеграфа располагались еще дальше. Я надеялся на небольшой безымянный полустанок в паре миль от моста через Рейвен-Крик — он был обозначен на схеме железных дорог, которую я мельком видел, когда месяц назад ехал в Солти-Спрингс через Суитдейл. Но находился он в очень странном месте, на отшибе от всего, поселений поблизости не было, и я сомневался в том, что он существует и тем более располагает собственным телеграфным аппаратом. Оставалось два варианта: либо попробовать как-то остановить поезд еще на подъезде к Рейвен-Крику, либо самостоятельно разобраться с засадой у моста. Оба варианта были так себе. Курьерским поездам, особенно перевозящим такие ценные грузы, запрещено останавливаться