Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова Страница 33

жизни и счастья! Многолетний изгнанник Анте Павелич, которого приютила Италия, возвратился к нам победителем и триумфатором! После возрождения Хорватии кровь быстрее течет в наших жилах, а сердце в нашей груди бьется с новой силой. Да здравствует вечная дружба двух наших великих стран и пусть никакие тучи не омрачат ясный горизонт их сотрудничества!

Площадь перед дворцом ответила восторженным ревом. Впрочем, как и всегда – в своих ораторских способностях, в отличие от роста, Муссолини мог быть абсолютно уверен.

Павелич невольно закусил губу. Он не мог изъясняться столь же красноречиво, хоть и был по первоначальной профессии адвокатом. Однако он не был при этом итальянцем…

– Я благодарен дуче за приглашение. Усташская Хорватия всегда будет стоять рядом с Италией в борьбе против общего врага – безбожного коммунизма, в борьбе за истинную веру и цивилизацию. Мы не победили бы, если бы вас не было рядом. Спасибо!

Муссолини вполголоса заторопил его:

– Все, мой милый Павелич. Нас ждут важные переговоры.

Они оказались в огромном кабинете Муссолини, где кроме них двоих находился еще граф Чиано – министр иностранных дел Италии.

Муссолини засмеялся:

– Если бы у вас был еще министр иностранных дел, он бы вам помогал, поглавник. Но поскольку вы решили исполнять еще и его функции в дополнение к своим, то вам придется отдуваться одному… Перейдем к делу. За помощь в установлении вашей независимости и за ту помощь, которую еще потребуется оказать в борьбе за ее сохранение, Италия заберет себе Далмацию.

– Далмацию? – Павелич побагровел. – Даже Франц Иосиф не пытался лишить Хорватию Далмации!

– Потому что он не имел к ней ни малейшего отношения, – отрезал Муссолини. – Где Вена – и где Далмация? Зато я – наследник дела римских цезарей! А Далмация всегда принадлежала Риму. Так было на протяжении тысячелетий. И так будет впредь.

– Хорватский народ не простит мне потери Далмации. Я никак не смогу объяснить это людям.

– Не преуменьшайте ваших способностей – вы же профессиональный адвокат, должны уметь говорить. – Глаза Муссолини равнодушно взирали на него.

– Одно дело выступать в суде… А другое – объяснять людям, которые только что обрели свою родину, почему они должны лишиться ее доброй половины.

– Павелич. – Муссолини подался к нему. – Вы и ваши друзья-усташи почти два десятилетия пользовались нашим гостеприимством. Мы содержали вас, содержали ваши лагеря, давали вам оружие. И не отдавали вас тем, кто требовал вас на смерть и на расправу – тем же французам после убийства Барту. – Он ударил ладонью по столу. – Пришло время платить по счетам!

– У вас и так есть Задар… есть Истрия… Риека. Вы нам вообще ничего не оставляете. Вы хотите, чтобы хорваты жили без моря. Нет… Хотя бы Сплит оставьте! И Шибеник!

– Что вы торгуетесь, как дешевый спекулянт на рынке! – крикнул Муссолини. – Вопрос решен! Без нас независимой Хорватии вообще не было бы! Или вы думаете, что Италия собиралась бесплатно таскать для вас каштаны из огня? Далмация, как и все Адриатическое море, будет нашим, и точка!

– Павелич, – негромко проронил Галеаццо Чиано, и его нарочитое спокойствие показалось поглавнику даже еще более зловещим, чем необузданная агрессивность Муссолини. – Итальянские части стоят по всей Хорватии. У них четкий приказ занять эти территории и пресечь любые попытки сопротивления. Вас передушат, словно мышей. Ни вы, ни ваши друзья даже не успеете воспользоваться плодами вашей независимости. И если вы думали апеллировать к вашим немецким друзьям, к сидящему в Загребе послу Зигфриду Каше, к Эдмунду Веезенмайеру, к кому-то еще – то знайте: фюрер поддерживает нас. И заранее одобрил все наши действия.

– Кстати, поглавник, короля мы вам тоже подобрали, – ухмыльнулся Муссолини. – Им станет принц Аймоне, сын второго герцога Аостского, дальний родственник нашего Виктора Эммануила III. Мы решили назвать его Томиславом – в честь легендарного первого короля Хорватии.

Анте Павелич лихорадочно отпил воды из стакана и застонал:

– Лучше бы я отрезал себе правую руку, чем подписал эти поганые Римские соглашения! Что скажут теперь хорваты? Ведь они поверили мне, когда я обещал им свободу и независимость! А вместо этого отдал Муссолини наши лучшие земли.

– Поглавник, у вас не было выбора. Когда везде стоят итальянские войска, когда все порты в Далмации заполнены их техникой, когда они лишили нас собственного флота… – Седовласый Славко Кватерник пожал широкими плечами. – Я говорил об этом с немецким послом Каше. Он отнесся к моим словам сочувственно, но сказал, что изменить ничего нельзя – в преддверии войны с СССР фюрер превыше всего дорожит отношениями с Муссолини, и ни при каких обстоятельствах не подставит их под удар. Иными словами, итальянские дивизии на востоке и бесперебойная работа итальянских военных заводов на благо Германии для него важнее полоски земли вдоль Адриатики.

– Которую мы все равно скоро себе вернем, – хмыкнул его сын Евген Кватерник. – Когда я рассматривал ваше фото рядом с Муссолини, поглавник, то думал: «Боже, что же за напыщенный, ничтожный индюк вышагивает рядом с нашим лидером?» Вы считаете, что итальянские ничтожества сумеют сохранить в своих руках Далмацию? Да они даже Абиссинию не удержали! Знаете, чем закончилось великое итальянское покорение Абиссинии? Тем, что туда вернулся император Хайле Селассие и вновь занял свой дворец в Аддис-Абебе. А итальянцев и след простыл. То же самое будет и с Далмацией. – Он подался вперед, глаза его сверкали от волнения. – Когда-то наши предки вырвали Далмацию из рук самого Рима! С тех пор она остается хорватской. И будет ею всегда.

23 июня 1941 года выдался в Загребе необычайно жарким – в высоком знойном небе не было ни облачка, яркое солнце еще до полудня раскалило мостовые, заставляя прохожих искать убежища в густой тени деревьев или под холщовыми балдахинами уличных кафе.

– Пациентов сегодня не предвидится, весь город, видимо, погрузился в летнюю спячку из-за жары, – недовольно протянул Благоевич. – Нет смысла торчать на работе… давай закончим пораньше и пообедаем где-нибудь в Горньем Граде. Или вблизи парка Рибняк – там множество прекрасных ресторанов.

Они вышли из клиники и направились в центр города. Исполинские башни старинного собора возвышались, словно двое каменных стражей, отбрасывая длинные черные тени. Над ними кружились серебристые соколы.

– Вчера Германия начала войну против СССР, – негромко произнес Благоевич.

– Я знаю. Прочитала в утренней газете, которую оставил наш второй пациент.

– А Италия присоединилась к Германии с момента вступления немецких войск на советскую территорию. Об этом объявил Чиано.

– Бедная Италия! Ты же понимаешь, что ее ждет…

– А что ее ждет? – пожал плечами Благоевич. – Итальянцы будут просто идти за немцами,