Первая схватка. Повести - Ефим Иосифович Гринин Страница 29

– А майор уже ждет нас!

II

Майор Ефременко давно встал. Собственно, он этой ночью и не спал, а так, прилег на койку, подремал пару часов. Высокий, чуть сутуловатый, он мерял комнату по диагонали широкими шагами, то и дело движением головы отбрасывая со лба светлые длинные волосы. С первым проблеском света он стал заглядывать в окно, ожидая капитана.

Без пяти шесть включил приемник. Прикурил под перезвон московских позывных от окурка новую папиросу, слушал сводку Совинформбюро. Улыбка смягчила его продолговатое лицо, когда диктор говорил об успехах наших войск на центральных фронтах. Сводка кончилась набившей оскомину фразой: «На других фронтах ничего существенного не произошло».

Майор усмехнулся. Эти слова воспринимались людьми неодинаково. Народ ждал, когда же на других фронтах армия двинется вперед. Бойцы в окопах надеялись, что передовые части сменят свежими, которые уже подошли, – в окопах это всегда точно известно, – и можно будет побаниться, обстираться, отоспаться, посмотреть кино и даже выпить, если раздобудешь спиртного. Для оперативных работников штабов эти слова означали, что командующие разрабатывают планы наступления, и потому непрерывно ведется разведка позиций противника и во всех отделах штабов работают днем и ночью.

Ничего существенного! За скупой строчкой оперсводки – жизнь сотен тысяч солдат и офицеров, лишения, горы вывороченной солдатскими лопатками земли, траншеи, капониры, огневые рубежи, фронтовые дороги…

А для майора Ефременко смысл этих слов был другой. Он знал, где расквартировываются корпуса, дивизии, полки, стягиваемые для прорыва южных укреплений противника. И он также знал, что все это – не в целом, но по частям – знают и другие. Тысячи людей видели, слышали, наблюдали, сопоставляли, по-своему оценивали, радовались передвижениям войск и техники. Это было неотвратимо, и в этом таилась грозная опасность. Потому что среди наших глаз и ушей наверняка были чужие глаза и уши.

И он, майор Ефременко, должен был уберечь тайну подготовки наступления от глаз противника и от своего личного врага, умного, старого, коварного, с которым он ведет непрерывную борьбу. Он никогда не видел его, но думал о нем чаще, чем о жене и детях, эвакуированных из блокированного Ленинграда в глухую уральскую деревушку.

И этим тихим августовским утром майор думал о нем, о полковнике фон Крейце. Майор ходил мимо стола, где лежал вскрытый пакет. Ему привезли этот пакет вчера вечером. Отправленная с участка Н-ской армии радиограмма была перехвачена фронтовой контрольно-слежечной радиостанцией и с большим трудом расшифрована. Это был явный успех полковника фон Крейца и столь же явный промах его, майора Ефременко.

В десяти словах шифровки скрывалась страшная угроза. Майор читал их своему помощнику капитану Сотникову вслух, точно пробуя на вкус каждое из этих слов, наполненных тайным смыслом: «Р2 здесь. Ждите важные сведения. Радиоданные номер три. Подпись РМ».

– Итак, капитан, – сказал он Сотникову. – Анализируем. Что значит «Р2 здесь»?

– Раньше Р2 не было, а теперь есть, – присаживаясь, ответил капитан. – Иначе зачем об этом сообщать!

– Логично. Это лицо несомненно прибыло. Второй вопрос: зачем?

– Видимо, Р2 располагает этими важными сведениями, Николай Артемьевич, – сказал капитан. – Иначе и без него РМ мог передать их, ведь эту шифровку он передал.

– По логике выходит так, – задумчиво проговорил майор. – Но жизнь редко укладывается в рамки логики. Третий вопрос: кто может иметь важные сведения – случайный наблюдатель или человек, в руках которого все карты?

На этот вопрос был лишь один ответ. Но он не облегчал, а затруднял решение. Оба офицера долго обдумывали положение. Анализ этой задачи с одними неизвестными был неутешителен. Как в алгебраическом уравнении, под неизвестные Р2 и РМ можно было подставить любые значения, любые фигуры.

Майор не сомневался только в одном: шифровка была адресована начальнику абвера. Но как лишить полковника фон Крейца обещанной ему второй радиограммы? Нужно раскрыть тайну первого или последнего слова. Кто эти Р2 и РМ?

Наиболее уязвимая сторона агентурной разведки – передача донесений. Но при современной насыщенности войск радиостанциями в эфире на всех волнах тысячи морзянок перебивают друг друга. Как же уловить агентов фон Крейца на неизвестной волне, в неизвестный день и час? Ведь для передачи не очень большого текста опытному радисту требуется всего три, пять, ну, десять минут!

Майор принял возможные меры. Его люди уже получили приказ наблюдать за полковыми и дивизионными рациями. В час ночи капитан Сотников выехал на «виллисе» по подразделениям, чтобы ознакомиться со всеми новыми радистами. Однако все это не успокоило майора. На участке Н-ской армии у агентов фон Крейца могли быть сотни возможностей…

Рапорт помощника майор одобрил. Было необходимо и разумно усилить контроль за недавно прибывшими радисткой штаба гвардейской бригады и радистом дивизионной разведки стрелковой дивизии. Но это опять-таки не проясняло положения. Нужно было думать и искать, поэтому майор сказал помощнику:

– Даю вам три часа на отдых – и за работу.

Деловой разговор был окончен. Капитан смущенно сказал:

– Вечером кино, Николай Артемьевич, около памятника. Говорят, «Актриса», но точно неизвестно.

Майор засмеялся. Он знал причину смущения помощника. Кино было страстью Сотникова, мечтавшего после войны вернуться к своей профессии художника-декоратора. Ради кино капитан менял с товарищами одно вечернее дежурство на два ночных. Кроме того, у капитана было не так много времени для встреч с маленькой смуглянкой в форме сержанта, которую звали Маринкой и которая была радисткой на РАФе. А что может быть лучше для свидания, чем проводы после кино?

Правда, майору не по душе была Маринка. Превыше всего он ценил в женщинах постоянство и верность. А легкомысленная Маринка крутила голову не только Сотникову, но и лейтенанту Турушину из армейской газеты. Майор про себя называл Маринку вертихвосткой и надеялся, что Сотников раньше или позже поймет это. Но лишать капитана кино было бы нехорошо, и он сказал уклончиво:

– Ладно, Петя, посмотрим эту «Актрису», если ничего не случится. Давай иди завтракать и спать.

III

На сельской площади, возле деревянного обелиска героям Гражданской войны, бомбы обезобразили каменный склад и магазин сельпо: ни одной рамы не уцелело в огромных окнах, в стенах зияли большие отверстия, штукатурка обвалилась. Но толевая крыша над половиной здания каким-то чудом сохранилась.

Армейский ДКА использовал это здание как зрительный зал. Конечно, на концертах ансамбля песни и пляски и во время кино зрители должны были стоять, но это считалось в порядке вещей. В такие вечера в импровизированном зале собирались офицеры штаба, красноармейцы, чинными группами приходили принаряженные сельские женщины.

Ефременко и Сотников чуть не опоздали к началу сеанса. Они собрались идти,