Путешествие Хамфри Клинкера - Тобайас Джордж Смоллет Страница 28

Когда карету привели в порядок, возникло еще одно затруднение: мисс Табита наотрез отказалась снова сесть в нее, покуда не заменят форейтора, который, по ее утверждению, предумышленно опрокинул карету. После длительных споров форейтор уступил свое место деревенскому оборванцу, который взялся довезти нас до Мальборо, где можно было сделать привал; туда мы и прибыли без помех около часу дня.

Однако мисс Брамбл нашла новое основание для обиды, а она обладала особым даром извлекать подобные основания из всего, что бы ни произошло. Только-только мы вошли в гостиницу в Мальборо, где остановились пообедать, как она пожаловалась на бедного парня, заменившего форейтора. Она сказала, что он прощелыга и бездельник, что у него нет даже рубахи и своим бесстыдством он оскорбляет ее, ибо показывает ей зад, за каковую неделикатность его следовало бы посадить в колодки. Мисс Уинифред Дженкинс подтвердила обвинение касательно его наготы, но при этом заметила, что кожа у него белая, как алебастр.

– Это ужасное обвинение! – воскликнул дядюшка. – Послушаем, что скажет парень в свое оправдание.

Парня призвали, у него вид был смешной и трогательный. Ему было лет двадцать; был он среднего роста, косолап, сутул, лоб у него был высокий, волосы рыжие, красноватые глаза, приплюснутый нос и длинный подбородок, а лицо болезненно-желтого цвета. Видно было, что он изголодался, и лохмотья еле-еле прикрывали те части тела, которые приличие требовало скрыть. Дядюшка, весьма внимательно осмотрев его, сказал с иронической миной:

– Как же вам, любезный, не стыдно ездить форейтором и не иметь рубашки, чтобы укрыть зад от взоров леди, сидящих в карете?

– Точно так, ваша честь, стыдно! – согласился парень. – Но на нет и суда нет, как говорит пословица… А к тому же со мной случилась беда. Как я сел в седло, штаны у меня сзади лопнули.

– Бесстыжий плут! – воскликнула мисс Табби. – Ехать без рубашки перед знатными особами!..

– Совершенно верно, ваша милость… Но я уилтширский бедняк… И, сказать по чести, нет у меня ни рубашки, ни другой какой тряпки, чтобы прикрыться… И нет у меня ни друзей, ни родичей, чтобы мне помочь… Вот эти полгода я болел горячкой и трясавицей и истратил на докторов и на пропитание – все, что у меня было. Прошу прощения у доброй леди, у меня уже целые сутки крошки хлеба во рту не было…

Мисс Брамбл, отвернувшись от него, сказала, что никогда не видела такого грязного оборванца, и приказала ему убираться вон, выразив опасение, как бы он не напустил в комнату насекомых. Брат ее внушительно на нее поглядел, когда они удалялись вместе с Лидди в другую комнату, а потом спросил парня, знает ли его кто-нибудь в Мальборо. Когда же тот ответил, что его с детства знает хозяин гостиницы, последний был призван немедленно и, будучи спрошен, объявил, что парня зовут Хамфри Клинкер; что он незаконнорожденный и доставлен был в приют для подкидышей; и что церковный приход отдал его в ученики к деревенскому кузнецу, который умер раньше, чем окончился срок обучения мальчика; что он некоторое время работал при гостинице подручным у конюха и запасным форейтором, покуда не заболел трясавицей, которая лишила его возможности добывать себе хлеб насущный; что для пропитания и лечения он продал либо заложил решительно все, превратился в жалкого оборванца, стал позором для конюшни и был уволен, однако ему, хозяину, ничего плохого о нем не доводилось слышать.

– Значит, когда парень заболел и впал в нищету, – сказал дядюшка, – вы выгнали его помирать на улице…

– Я плачу налог на содержание бедняков, – ответил тот – и не могу кормить бездельников, все равно, больны они или здоровы. А к тому же такой жалкий парень осрамил бы мое заведение…

– Как видно, наш хозяин – христианин до мозга костей, – сказал мне дядюшка. – Кто осмелится порицать мораль нашего века, ежели даже трактирщики подают такие примеры человеколюбия? А вы, Клинкер, самый закоренелый преступник! Вы виновны в болезни, в голоде, в бедности, в нищете! Но наказывать преступников не мое дело, а потому я возьму на себя только труд дать вам совет: как можно скорей достаньте себе рубаху, чтобы ваша нагота отныне не оскорбляла благородных леди, особливо девиц не первой молодости!

С этими словами он вложил гинею в руку бедняги, который взирал на него молча, разинув рот, пока хозяин не вытолкал ею из комнаты.

Поздней, когда тетушка вошла в карету, она не без удовлетворения заметила, что форейтор, ехавший перед ней на лошади, был уже не тот оборванец, который вез их в Мальборо. И в самом деле, разница бросалась в глаза. Это был опрятно одетый парень, в шляпе с узкими полями и золотым галуном, в коротком парике, в хорошей синей куртке, в кожаных штанах и в чистой полотняной рубахе, топорщившейся спереди. Когда мы приехали в замок на Спинхилле, куда держали путь, этот новый форейтор выказал замечательную сноровку, перетаскивая разные узлы; и в конце концов мы узрели физиономию Хамфри Клинкера, с которым произошла указанная метаморфоза благодаря тому, что он выкупил часть своих собственных вещей на деньги, полученные от мистера Брамбла.

Несмотря на то, что остальная компания была очень довольна благодетельной переменой в наружности бедняги, перемена эта вызвала желчное раздражение мисс Табби, которая все еще не переварила оскорбления, нанесенного его наготой. Она с негодованием задрала нос и сказала, что парень, конечно, пришелся по вкусу ее брату, ибо он оскорбил ее своим бесстыдством; что у дурака деньги в кармане недолго держатся, и, если Матт намеревается взять парня с собою в Лондон, она не двинется с места.

Дядюшка не сказал ничего, но взгляд его был достаточно выразителен, и на следующее утро Клинкер уже не появлялся, так что мы без дальнейших пререканий доехали до Солтхилла, где собирались пообедать. А там первым, кто очутился у кареты и стал прилаживать подножку, был не кто иной, как Хамфри Клинкер.

Когда я высаживал мисс Брамбл из кареты, она метнула на него разъяренный взгляд и прошла в дом. Дядюшка был озадачен и брюзгливо спросил его, как он сюда попал. Парень ответил, что «его честь» был слишком добр к нему и у него не хватило духу расстаться с «его честью» и что он последует за дядюшкой хоть на край света и будет ему служить до конца дней своих, не требуя никакого жалованья или награды.

Мистер Брамбл не знал,