Женщина-рыцарь. Самые необычные истории Средневековья - Брезгам Галинакс Страница 23

Нам пришлось бы туго, если бы мы не отдали себя под защиту Господа. Молитвы, заклинания, оберёги и святые реликвии сопровождали весь наш путь. Мне самому очень помогла ладанка с мощами, подаренная моей матушкой, когда я собирался на службу к королю. Дважды я избежал серьезной опасности, благодаря этому священному амулету. В первый раз я был послан на разведку с отрядом наших воинов. Дорога пролегала через мрачную долину между холмов; выслав вперед несколько человек, я напрасно дожидался их возвращения, и, наконец, отправился вслед за ними. Можете представить моё удивление, когда я нигде не обнаружил моих людей – они пропали бесследно! Ясно, что тут не обошлось без нечистой силы: её присутствие ощущалось в воздухе, который был здесь тяжелым и густым. Прочитав молитву святого Патрика, охраняющую от демонов мужского и женского рода, и от прочих порождений ада, прижав к груди ладанку моей матери, я смело поехал по этой долине, и остался жив, как видите!

Во второй раз меня пытался околдовать крестьянин, в хижине которого я остановился на ночлег. Мне показалось странным, что селянин пристально рассматривает меня и бормочет при этом какие-то слова. Улегшись спать, я почувствовал, что моё тело оцепенело, руки и ноги будто свинцом налились, а голова упала набок, как у грудного ребёнка. Беспомощный и слабый, я был не способен даже подать голос, и вдруг дом закачался так, что горшки и миски посыпались с полок. Последним усилием я нащупал святые мощи в ладанке, проговорил «Отче наш…» – и хижина перестала трястись, а моё тело окрепло настолько, что я смог выскочить наружу. Проклятый колдун испарился, исчез вместе со всей семьей, а я остался невредимым… Да, святой отец, христианину следует быть чрезвычайно осторожным на Востоке и постоянно поминать Бога!

Часть 7

О милосердии и жестокости в сражении. Взятие Иерусалима. Посвящение в рыцари. О суде потомков

– Но я хотел рассказать вам о сражениях, в которых участвовал, – спохватился Робер. – Вы записываете?..

Впервые мы столкнулись с противником, едва отдалившись от побережья. Сарацинская конница внезапно обрушилась на нас, пытаясь смять и опрокинуть в море. С диким криком сарацины неслись в атаку; их было много, они были свирепы и неистовы. Нам показалось, что невозможно остановить эту смертоносную лаву, но мы не дрогнули и приняли удар. Выяснилось, что их сила больше показная, чем действительная: встретив достойный отпор, наткнувшись на умелого и твёрдого противника, они утратили свою воинственность; вскоре их войско распалось на небольшие группы всадников, спасающихся бегством.

Так было и впредь во всём походе: наших врагов хватало ненадолго, их порыв быстро улетучивался и на смену ему приходили уныние и паника. Я до сих пор не могу понять, как сарацинам удалось захватить в своё время почти всю Испанию, да и другие христианские земли? Единственное объяснение, которое мне приходит в голову, – христиане тогда дрались друг с другом, были ослаблены междоусобицей и лишь поэтому стали жертвами иноверцев, пришедших с Востока. Иного объяснения я, видевший сарацин в бою и сражавшийся с ними, не нахожу. Не буду утверждать, что они никчёмные воины и победить их легко, но по сравнению с нами они слабы…

На поле битвы осталось много убитых и раненых: последних следовало добить «ударом милосердия» – коротким ударом в левый бок, прямо в сердце. Однако мы не стали этого делать, и я не сумею объяснить – почему. То ли опьянение от легкой победы вскружило нам голову, то ли в нас пробудилась внезапная жалость к поверженным врагам, то ли Христос, смотревший на нас с наших знамен, воспретил нам это. Мы не добили своих врагов, – скажу вам больше, мы оказали им помощь, перевязали раны и отправили с обозом в ближайшее селение. Не знаю, как у моих товарищей, но у меня в тот момент было чувство, будто Бог находится среди нас.

В ночь после битвы мы праздновали победу и веселились. Было очень тепло, несмотря на позднюю осень, но земля быстро остывала, и к утру повеяло настоящим холодом. Мои товарищи улеглись спать в походной палатке, а я стоял на краю лагеря и смотрел на небо. О, святой отец, там небо не такое, как у нас! Его цвет меняется от черного на закате до фиолетового в зените и синего на восходе; оно бездонное и сияет тысячами звёзд; оно полно жизни. Я понимаю, отчего великие пророки разговаривали с Богом в пустыне – нет на земле места ближе к Богу, чем пустыня: здесь чувствуется близость жизни вечной, и бренность нашего земного существования.

* * *

– Второе сражение, о котором мне хотелось бы упомянуть, – продолжал Робер, – произошло при осаде большого сарацинского города. Его окружали два ряда стен со рвами, подходы к которым были открытыми, так что сарацины не давали нам приблизиться, забрасывая стрелами, дротиками и камнями. Если бы численность нашего отряда была большей, мы, невзирая ни на что, прорвались бы к воротам, но имея слишком мало людей, мы простояли в осаде целый год.

А далее произошло чудо: когда мы были уже близки к отчаянию, город вдруг сдался на нашу милость. Иначе, чем чудом, это не назовёшь, ведь у осаждённых было вдоволь припасов, а гарнизон был многочисленным, стало быть, они долго могли держать осаду. Тем не менее, они сдались: выслали к нам переговорщиков, которые обещали богатый выкуп и признание нашей власти с тем только условием, чтобы мы не покушались на жизнь и имущество мирных граждан. Наш граф поручился за это своим рыцарским словом, и город открыл перед нами ворота. Мы ничем не обидели жителей, даже не препятствовали исповедовать их веру, – впрочем, там была и значительная христианская община, – а увидев, сколь велико наше милосердие, услышав наших проповедников, познав истину, принесённую в мир Спасителем, большинство граждан добровольно приняли христианство. В дальнейшем этот город всегда был нашей надежной опорой в борьбе с сарацинами.

– Пожалуйста, подождите, мессир рыцарь, – попросил монах. – У меня закончился свиток пергамента, я должен взять новый. Ваш рассказ удивителен, его следует записать слово в слово. Вот пример того, как вера творит чудеса.

– Конечно, святой отец! – отозвался Робер. – Доставайте ваш пергамент, а я пока подброшу поленья в очаг. Огонь в