Сергей Городников - Порученец Царя. Нарвский дьявол Страница 22

– Меня повесят без суда, если узнают, что выдаю такие сведения тому, кого следует выдать городским властям, – невольно отступая от незнакомца, начиная его побаиваться, всё же твёрдо настаивал краснолицый хозяин. – На меньшее не согласен.

Удача несколько секунд рассматривал его пристальным, изучающим взглядом.

– Ладно, – согласился он, поняв, что торговаться бесполезно. – Завтра к этому же часу деньги будут. Встретимся в твоей конторке.

Во двор заводили очередной десяток гарнизонных лошадей. Хозяин кузницы быстро вышел, чтобы не пустить солдат в загон, не позволить им заметить его похожего на разбойника гостя. А когда обернулся, с близким к мистическому испугом бросился обратно. Незнакомца не было ни в загоне, ни в сарайчике, как если бы ему являлся сам дьявол искушения. Правда, рама окна сарайчика, вроде как от порыва ветра, открылась и пристукнула о стену, однако он не мог представить себе человека, который был бы столь ловок, чтобы успеть добежать до неё и вылезти наружу в тихий проулок.

Проулок за сараем кузнеца выводил на соседнюю улицу. И на той улицы как раз в это самое время скоро шла простая горожанка, на беглый взгляд ничем не напоминающая польскую графиню. В накинутом на голову капюшоне она уже подходила к двухъярусному каменному дому польского священника, в котором уже была однажды, тогда именно, когда отправляла в Москву гонца с тайным письмом. Темнело, в домах загорались свечи и светильники. Убедившись, что кривая улица безлюдна, она мягко, одним пальцем постучала в окно возле парадной двери. В окно выглянула горничная и исчезла из виду, и дверь тихонько приоткрылась. Она без промедления вошла в мрачную прихожую. Худая, похожая на мышь, горничная юркнула из прихожей в гостиную, и оттуда быстро вышел ксёндз. Он приблизился к графине с плохо скрываемым беспокойством.

– Что произошло? – живо прошептал он, как будто ожидал услышать, что за ней гнались вездесущие недруги святой церкви. – Почему вы пришли?

Графиня глянула под лестницу. Они были одни.

– Это жилище верных католиков, – выглянув в окно и убедившись, что там нет ни души, успокоил её иезуит уже вполголоса.

– Из Нарвы отплывает к берегам Польши не меньше полка. Эти сведения точные, их мне удалось выведать у адъютанта коменданта крепости. Их подтвердил тот, – она на мгновение запнулась, – кому, кажется, можно верить. Адъютант сам не знает в точности, куда именно и начало ли это войны. Но надо срочно предупредить короля. Здесь краткие подробности, – она протянула иезуиту сложенную в полоску бумагу, уже опечатанную на стыке концов её личным перстнем. – Завтра должны прибыть корабли для погрузки солдат. Надеюсь, мне удастся разузнать новые сведения. Если даже мы не сможем увидеться, послезавтра не ждите меня, поезжайте в моей карете. Отправляйтесь с ранним открытием городских ворот. Вас, как слугу римского престола, они пока не посмеют задержать.

Она выражением голоса нарочито сделала упор на замечании, что его "пока не посмеют задержать", и иезуит невольно вспомнил ощущения от резкого дуновения ледяного сквозняка и поёжился. И всё же он ревниво изучал её, как будто засомневался в искренности женщины, смутно заподозрив в желании отделаться от него.

– Такой оборот – подарок царю, – наконец уступил он не столько ей, сколько услышанным от неё доводам. – Польский король должен узнать это неприятное известие как можно раньше. Но вы остаётесь среди еретиков-протестантов! – Он сцепил толстые пальцы перед нагрудным крестом, как будто заклинал её одуматься, взвесить последствия ещё раз. – От них с началом войны можно ждать любого насилия!

– И чем вы мне поможете? – холодно возразила она. – Тем же, чем при нападении разбойников? Поезжайте же. А я постараюсь здесь кое-что предпринять, как следует досадить царю. А потом... мне кажется, я смогу рассчитывать на чью-то настоящую помощь. – Она с удовольствием и хищницей улыбнулась своим мыслям, и снова посоветовала иезуиту: – Поезжайте рано утром. И скорее. Король щедро наградит вас за такую услугу.

Последний довод, казалось, окончательно перевесил чашу сомнений ксендза.

– Вы правы, я должен ехать, – заволновался он, увлекаясь соображениями о необходимости приготовлений к дальней и опасной дороге.

8. Прибытие боевых кораблей

Начиная войну, начинай её со всей возможной внезапностью – таким было правило римлян. Опираясь на опыт стольких предшественников на престоле, которые огнём и мечом расширяли границы Швеции, Карл Х высоко ценил именно это правило. Он отдал приказ, и генералы начали быстро раскручивать маховик войны, вовлекая в него новые и новые силы во всех частях королевства, сосредотачивая их для решающего удара в одном месте.

Три крупных боевых корабля прибыли к причалам Нарвы, бесцеремонно потеснили торговые суда у лучших, самых удобных к загрузке стоянок. Они должны были за сутки забрать, что король посчитал излишним в городском гарнизоне, но полезным для укрепления своих сил вторжения в северные приморские воеводства Польши. Нарва покорно внимала лихорадочной деятельности, которая развернулась у этих кораблей. В них загружали бочки с питьевой водой и водкой, клетки с курами и мешки с самой разной едой и с крупами для множества здоровых мужчин, сено для сотен лошадей. И мужчин и лошадей надо было через две недели доставить к месту начала войны в боевом настроении, в готовности выполнять любые приказы короля и его генералов.

Охрана никого не подпускала к причалам, где стояли военные корабли, погрузку производили сами моряки и солдаты. Оживлённая муравьиная суета на тех причалах была хорошо видна из обращённого к реке окна низкого домика на пригорке близ пристани. В нём находилась расчётная контора самого богатого нарвского торгового посредника, перекупщика русских товаров, составлялись ведомости по приходу и расходу денег при заключаемых сделках. К полудню этого дня в конторе остался единственный служащий, щуплый остроносый приказчик, и он сам поражался своей смелости, потому что возражал кряжистому темноволосому купцу, которого знал, как одного из зачинщиков большой драки на недавнем празднике города. Купец бушевал с яростью разозлённого медведя, а приказчик сидел за грубо сколоченным широким столом, припёртый к кирпичной кладке стены, и проход между боковым краем стола и другой стеной с окном был слишком узок для того, чтобы выскочить прежде, чем купец перекроет его протянутой рукой. Приказчик бледнел, и мурашки пробегали по его спине, но он отказывался принять от купца бумагу.