Шнуроукладчики - Валерий Петрович Екимов Страница 2

– Ну, что ж, – оправившись, сурово хмурит свои черные брови бывший командир вездесущей на рейде Базы РТ-ешки, – похоже, и о нас вспомнили, не забыли… быстрокрылых… шнуроукладчиков, – с сарказмом по-стариковски ворчит себе под нос опытнейший офицер дивизиона, едва достигший своих двадцати четырех лет, вскрывая пакет.

…И в каких только передрягах они с его вездесущей «Антилопой» не побывали за два промелькнувших, как один день года! И чего только не успели повидать, преодолеть, попробовать. Но, говоря честно, никаких секретных пакетов из Базы с посыльным, как в кино с пятью сургучными печатями, никогда не получали, лишь длинные замысловатые шифровки изредка прилетали к нему на брандвахту. Помнится, как-то всю ночь с радистом вдвоем разгадывали никчемный циркуляр о возможном усилении ветра, да прочих никому ненужных движений кучевых облаков над северо-западным регионом страны…

– Какие новости? – замполит с любопытством нелепо заглядывает Феликсу через плечо, выхватывая незатейливую строку слов, в которой и есть-то всего три цифры: долгота, широта и время.

– Уф!.. – снова не сдержавшись, недовольно фыркает дивизионный специалист, и, пытливо вскинув глаза на «каплея», рубит в упор. – Кто старший на выходе?

– Вы… – тут же, словно ждал, выстреливает тот, – конечно, вы, товарищ старший лейтенант, вас же комдив оставил старшим.

– А вы?.. – дивится Стариков. – В качестве кого с нами? У вас, кажется, морская специальность штурмана…

– Шту-у-ур-ма-на?! – опешив, тянет Пырин. – Нет-нет, ни в коем случае… – опомнившись, зачастил, – я с вами в качестве посредника… наблюдателя, то есть.

– Ясно, – плохо скрывая раздражение, отворачивается «старлей» и, суетливо выхватив изогнутый в виде банана микрофон «Каштана», взрывает его динамики, – Ходовая рубка, Мостик!

– Есть, Рубка.

– Штурманскую карту нашего водного района на мостик.

– Есть штурманскую карту на мостик, – Феликс с удивлением узнает почти родной голос старшего матроса Федьки Моисеева его бессменного за два последних года командования «Антилопой» рулевого.

«Мистика!..», – мелькнула, было, и тут же утонула в потоке событий мысль в голове «старлея» уже уткнувшегося в изучение вынесенной к нему наверх командиром корабля нужной карты.

«Ничего нового, всё как всегда…», – буднично размышляет он на ходу, – «…штатного штурмана с нами на выходе не будет, курс на карте прокладывать некому, вместо штаба дивизиона идёт посредник-наблюдатель, в подчинении почти незнакомые корабли, да ещё с неопытными и неполными экипажами в придачу».

– Уф! – определив назначенную точку прибытия, снова саркастически фыркает Стариков, непроизвольно бубня себе под нос. – Ну и зачем же так далеко?.. Наши-то учебные шнуровые заряды вполне б можно было развернуть прямо на рейде, как и положено, а не гнать в открытое море навстречу судьбе малопригодные для шторма посудины.

– Что стряслось? – снова смешно заглядывая из-за плеча Феликса сверху вниз на карту, живо интересуется замполит.

– Докладываю, – спохватившись, что сболтнул лишнего, бодро чеканит старший лейтенант. – Соединению кораблей из трех шнуроукладчиков дивизиона поставлена боевая задача: немедленно выдвинуться в район дальнего полигона, время «Че минус четыре»!

– По-нят-но, – растерянно тянет посредник, тоже, по-видимому, никак не ожидавший такого поворота событий.

– Разрешите выполнять, – не отрываясь от карты, звенит Стариков, быстрыми умелыми штрихами от руки без циркуля и линейки, нанося на неё точку назначения и примитивную предварительную штурманскую прокладку со всеми необходимыми манёврами вдоль фарватера, словно эскиз своих будущих гениальных картин.

– Выполняйте, – в такт ему машинально командует замполит.

– «Шалаш», «Шалаш», я – «Прыжок-3», прием, – не замечая переживаний посредника, затягивает «старлей» привычную для любого командира песню эфира, вызывая по внутренней закрытой сети Бригады оперативного дежурного.

– «Прыжок-3», я – «Шалаш», прием, – будто ждал, тут же отзывается тот.

– «Шалаш», я – «Прыжок-3», прошу «добро» на «глаголь-веди»… в составе трех единиц… в район «семнадцать-двадцать»… согласно… – не торопясь, выговаривая каждое слово, как бывало на «Антилопе», перекрикивает шипение эфира Феликс в надежде, что тот не в курсе полученного им необычным образом пакета и тут же запретит выход.

– Добро, – безжалостно и равнодушно, даже недослушав его, шипит эфир в ответ и, словно снимая последнюю надежду, добавляет очевидное, – время «Че минус три пятьдесят пять».

– Есть «Че минус три пятьдесят пять», – по инерции повторяет Стариков и, переключившись на волну дивизиона, уверено выдаёт в эфир. – Внимание всем кораблям, я – «Прыжок-3», – делает многозначительную паузу, – по местам стоять с якоря и швартовых сниматься.

– Вас понял, я – «Сталь-224», прием, – первым, как и положено флагману, тут же отзывается мичман Тихомиров, командир ШУ-224.

– Я – «Сталь-243», вас понял, приём, – радостно вторит ему лейтенант Полянский.

– Я – «Сталь-251», вас понял, прием, – весело подхватывает и лейтенант Михайлов

…И чего ж это им не веселиться?

Молодость, есть молодость, лейтенанты во все времена при каждом удобном случае рвутся в бой. Да и не только лейтенанты. Такова жизнь! И это, правильно: все мы живы нашими эмоциями, впечатлениями, переживаниями и чем больше и ярче они, тем больше и ярче наша жизнь. А когда их, эти эмоции, как не в молодости-то, получать!?..

– Внимание всем, – грохочет, мобилизуя себя и командиров, Стариков, – соединению кораблей в составе трех единиц поставлена задача, – делает паузу, – осуществить переход в заданную точку дальнего полигона в строю кильватера: 224 – первый, 243 – второй, 251 – третий. Как меня поняли? – прием.

Не успевают лейтенанты завершить свои длинные канонические партии в эфире, как заиграли и запели звонки и динамики на флагмане:

– Внимание по кораблю, по местам стоять, с якоря и швартовых сниматься, – командует Тихомиров.

Тут же, вслед за ним практически одновременно запели и заговорили динамики соседних шнуроукладчиков, но привычная череда команд, эхом летящих над опустевшей акваторией гавани, круговерть встречных докладов с боевых постов, навсегда врезавшихся за два промелькнувших на «Антилопе» года в сознание бывшего её командира Старикова, сейчас никак не трогают его. Он лишь с некоторым сожалением, ностальгией, безучастно слушает их, по привычке улавливая и фиксируя в интонациях моряков малейшие нотки неуверенности или недосказанности, вырисовывая в голове собственную картину готовности экипажа к предстоящим испытаниям.

– Ветерок-то для наших «пластмассок», кажется, критический, – вглядываясь в волны за молами гавани, машинально на ходу подмечает «старлей».

– А сколько у наших… предельная? – услышав его, вскидывает внимательные темно-карие, почти черные глаза «каплей».

– Четыре балла!

– А эти… сколько? – перехватив взгляд дивизионного, пытает замполит. – Вроде б поменьше?

– На рейде меньше, – кивает Феликс, – балла два… не больше, но ветер местами даже здесь рвёт барашки с волны, а вот что будет на полигоне за островом, посмотрим там.

– Да-а, пожалуй!.. – улыбаясь, безучастно тянет долговязый, невольно заглядевшись на маленькие несуразные горбатые кораблики с огромной вьюшкой за узкой надстройкой, один