Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин Страница 17

получал и государев дворец в Москве. Прежние формы, прежние обряды быта великокняжеского становились уже недостаточными в жизни государя-самодержца. Сверх того, это новое государственное направление, только что возникшее в Москве естественным ходом ее истории, было приведено в полную сознательность и определенность с приездом в Москву греческой царевны Софьи Палеолог, с которою великий князь Иван Васильевич вступил в супружество. Последствия этого брака, имевшие важное значение в государственном отношении, не менее важны были и в частном быту московского государя: его двор и дворец с этого времени стали постепенно преобразовываться, заимствуя многое от угаснувшей Византии. Притом этот брак завязал самые тесные сношения Москвы с европейскими государствами; начались частые приезды иноземных послов, прием которых при новых политических отношениях Московского государя требовал большей церемониальности, большего великолепия; поэтому новый дворец, более обширный и более соответственный новым потребностям, был необходим. Вообще исход XV в. составляет блестящую эпоху не только в истории государева дворца, но и в истории всего Кремля, который, по мнению некоторых иностранных путешественников XV и XVI вв., составлял собственно дворцовую крепость. Никогда – ни прежде, ни после – не было в Кремле такой напряженной деятельности в поновлениях и постройках. Соборы и церкви, палаты государевы, городские ворота, стены, стрельницы, башни с тайниками – все это быстро воздвигалось при помощи итальянских зодчих, нарочно для того вызванных, и не более как в 20 лет наружность Кремля совершенно изменилась. На месте прежних деревянных зданий были уже новые, каменные, более обширные, красивые и более прочные. Зубчатые стены со стрельницами, окруженные глубокими рвами, придавали Кремлю грозный, величественный и красивый вид, который еще с большею яркостью обрисовывался на темном грунте деревянных построек тогдашней Москвы и на зелени ее многочисленных садов или, правильнее, огородов, находившихся почти при каждом доме.

Великий князь Иван Васильевич начал постройку нового каменного дворца с церкви Благовещения, что на Сенях, воздвигнутой еще при великом князе Василии Дмитриевиче. В 1484 г., разрушив дедовскую постройку, он заложил новую, на каменном подклете, который обложил казною, т. е. палатами для своей казны. Сверх того, с восточной стороны этой церкви, между нею и Архангельским собором, заложил кирпичную палату также с казнами и с большим белокаменным погребом, известную впоследствии под именем Казенного двора. Таким образом, не нарушая древнего обычая, великий князь и в каменном дворце устроил свою казну подле церкви. Почти в то же время, в 1487 г., с западной стороны Благовещенского собора, на великокняжеском дворе, вероятно, на том месте, где был набережный златоверхий терем при Дмитрии Донском, – фрязин Марко Руф заложил каменную палату, которая, быть может, относительно Большой Грановитой называлась малою, а также набережною[23]. В августе 1489 г. Благовещенская церковь на государевых Сенях была уже освящена. Между тем постройка каменных зданий на дворе великого князя продолжалась. В 1491 г. Марко Руф и Петр Антоний выстроили на площади большую палату, которая сохранилась до нашего времени под именем Грановитой. Эта палата как передний приемный покой дворца заменила древнюю гридню, а в царском быту получила значение главной церемониальной залы. В 1492 г. апреля 5-го великий князь, переехав со всем семейством из своего старого двора в новые хоромы князя Ивана Юрьевича Патрикеева, стоявшие против церкви Иоанна Предтечи на Бору, повелел свой «старый деревянный двор разобрать и нача ставити каменный двор». Между тем в то же время он велел поставить себе свой собственный двор за Архангельским собором, деревянный, в котором временно намеревался поселиться. Но это начало постройки каменного дворца было не совсем благополучно. 28 июня 1493 г., в воскресенье утром, случился один из тех страшных, опустошительных пожаров, которые бывали довольно часто в древней столице и которые истребляли деревянные ее постройки почти каждый раз с конца в конец. Загорелось за Москвою-рекою, и при ужаснейшей буре в один миг «нечислено нача горети во мнозех местех». В Кремле прежде всего загорелся новый деревянный двор великого князя (Патрикеевский) у Боровицких ворот, в котором он только что поселился. Потом занялись житницы под горою, на подоле Кремля; оттуда новый двор великого князя за Архангельским собором; и все это место с другими близлежащими частями Кремля выгорело дотла. Летопись, описывая этот пожар, говорит в заключение, что «по летописцам и старые люди сказывают, как Москва стала, таков пожар не бывал». Великий князь выехал из опустошенного Кремля на Яузу, к Николе Подкопаеву; поселился на крестьянских дворах и стоял там до ноября, когда и переехал в Кремль, в новые хоромы, выстроенные для него на пожарище. Опустошение, произведенное этим пожаром, было чувствуемо долго. В несколько часов Москва превратилась в огромное пепелище; жители остались без имущества, без крова; более 200 чел. погибли в пламени. При таких обстоятельствах великому князю вовсе нельзя было думать о сооружении нового каменного дворца: нужно было прежде всего обстроить город, помочь его жителям, которые все более или менее пострадали от пожара… Точно так и было. Летописи этого времени не говорят ни о каких значительных постройках – ни в самом Кремле, ни на дворе великого князя. Напротив, в них находим известие об одних только распоряжениях великого князя, касавшихся более городского благоустройства. Еще после пожара, случившегося в Кремле в этот же 1493 г. весною, великий князь велел очистить от строений и церквей Занеглименье, близость деревянных построек которого всегда угрожала Кремлю и на этот раз, вероятно, была причиною его опустошения. Несмотря на жалобы и неудовольствия некоторых лиц, все хоромы и церкви отнесены были от Кремлевской стены на расстояние 110 сажен. После июльского пожара, который начался за Москвою-рекою, великий князь велел также очистить от строений часть Замоскворечья, лежавшую против Кремля, и в 1495 г. развел там сад, называвшийся в XVII столетии государевым Красным садом и Царицыным лугом.

К сооружению каменного дворца приступили не прежде как через 6 лет после описанного пожара. В 1499 г. великий князь снова заложил[24] «двор свой камен, полаты каменныя и кирпичныя, а под ними погребы и ледники, да и стену каменную от двора до Боровицких ворот». Постройка поручена была новому итальянскому зодчему, «Фрязину Алевизу, от града Медиолама». Но великий князь не дождался окончания этих палат, на которые положил столько горячих забот и трудов; в 1505 г. он умер. Дворец был готов через три года после его смерти, и в мае 1508 г. сын его Василий переехал на житье в эти новые хоромы. Достойный преемник всех начинаний своего отца, особенно в отношении новых построек, великий князь Василий Иванович, довершив неоконченный дворец, великолепно украсил его вместе с церковью Благовещения на Сенях, которую «повелел (1508 г.) подписали золотом, иконы все: деисус, праздники и пророки, обложили серебром и златом и бисером, и верх церковный покрыть и позлатить». Сверх того, он воздвиг на