Наперекор всему - Виктор Иванович Носатов Страница 10

ставить ударения и вскоре добился своего. По совету Лары, девушка занималась на ускоренных курсах сестер милосердия, которые накануне окончила. При всей неприязни к этой девушке, Варвара Петровна не могла не признать в глубине души то, что именно эта сестра милосердия помогла сыну выкарабкаться из лап неминуемой смерти. Еще перед Рождеством профессор медицины, вызванный из Петрограда по просьбе великой княгини Ольги Александровны, бессильно разводил руками, утверждая, что, если дойдет до гангрены, то надо будет отнимать ногу. Рана заживала мучительно долго, но вскоре, слава богу, опасность гангрены миновала. Аристарху сделали несколько операций, в том числе и на коленном суставе, и не без участия этой сестры милосердия молодой и тренированный организм Аристарха начал побеждать и слабость от ран, и последствия контузии. «Слава тебе, Господи, что все обошлось», – вихрем пронеслось в голове мадам, и она уже хотела было согласиться с выбором сына, но в последний момент, заметив в лице бывшей холопки не привычную угодливость, а какую-то осознанную решительность, которая больше свойственна людям высшей касты, Варвара Петровна неожиданно для себя спросила:

– А вы, милочка, знаете, что род Баташовых – один из древнейших в России?

– Мадам, я хочу выйти замуж не за ваш род, а за любимого человека, – почтительно и в то же время резко ответила Дуняша.

– Как это ни печально, но вы, наверное, не понимаете сути высокородности. Я попытаюсь вам объяснить. Вы, наверное, заметили, что в нашей конюшне содержатся только породистые лошади. Так вот, если бы ветеринар, чисто случайно, скрестил породистого скакуна с деревенской кобылой, то родившиеся от этого жеребята уже не были бы такими породистыми, как их отец, и этот род вскоре пришел бы в упадок! А я не хочу, чтобы наш древний род пресекся из-за вас…

– Но, мадам, на дворе ХХ век, а вы все еще живете старыми понятиями. Погляньте вкруг, образованные люди з народу роблят открытия, изобретают небачени машины и даже самые сложные медични инструменты, – с отчаянием в голосе, мешая от волнения русские и малоросские слова, воскликнула Дуняша. – Мне рассказывал об этом на курсах сестер милосердия профессор…

– Извольте не перебивать меня, – с негодованием промолвила Варвара Петровна, явно уязвленная тоном девушки, посмевшей ее осадить. – Ищите пару по себе! – добавила она, резко вставая. – Мне больше не о чем с вами говорить! – И, громко хлопнув дверью, вышла…

После ухода Варвары Петровны и Дуняши, в палате воцарилась звонкая тишина, было слышно даже, как в коридоре тикают напольные часы.

Отец и сын выжидающе смотрели друг на друга. Наконец Лиза, чтобы не мешать мужскому разговору, вышла в коридор.

– Что ты намерен предпринять, когда окончательно выздоровеешь? – прервал молчание Баташов-старший.

– О чем maman может разговаривать с моей Дуняшей? – думая о чем-то своем, в свою очередь, спросил Аристарх, не обратив внимания на вопрос отца.

– Мало ли о чем могут говорить женщины, – неопределенно ответил Евгений Евграфович, – во всяком случае, не о погоде!

– Я боюсь, что maman станет развивать свою любимую тему о дворянской породе…

– Вполне может быть, это ее любимый конек, – согласился генерал, – только я боюсь, что твоя невеста не поймет ее.

Услышав из уст отца слово «невеста», Аристарх облегченно вздохнул.

«Слава богу, – подумал он, – отец понимает меня лучше, чем maman. И теперь мне не придется пускаться в болезненное объяснение моих чувств».

– И все-таки, что ты намерен предпринять, когда окончательно выздоровеешь? – повторил свой вопрос генерал. – Я успел побеседовать с твоим доктором, так вот, он заверил меня, что недели через две тебе будет предоставлен лечебный отпуск.

– Я знаю, рара́. Если ты не будешь против, то мы с Дуняшей хотели бы остановиться в имении…

– Ну, что же, если не хотите жить в Петрограде, отправляйтесь в имение, – согласился отец. – Тогда у меня к тебе будет просьба…

С этими словами, Евгений Евграфович подошел к столу с письменными принадлежностями, за которым раненые писали родным письма, взял чистый лист бумаги и быстро черкнул несколько слов. Потом вложил исписанный лист в конверт и, запечатав его, протянул Аристарху.

– Вот! Вскроешь, когда приедешь в имение, – глухо промолвил генерал и, проследив, как сын бережно вложит конверт в свою потрепанную офицерскую сумку, добавил: – В нем ты найдешь, возможно, то, чего тебе сейчас не хватает…

В это время с шумом распахнулась дверь, и в комнату влетела раскрасневшаяся Варвара Петровна.

– Ну, спасибо, сынок, за невестку, которая ни во что не ставит твою родную мать! – выпалила она, с надеждой оглядев мужа и сына. Не заметив в их лицах видимого согласия, разразилась слезами, надеясь хоть этим разжалобить Аристарха и вырвать у него обещание хотя бы повременить с женитьбой.

Мужчины начали неумело уговаривать ее успокоиться, но добились лишь обратного. Услышав рыдания матери, в комнату испуганно впорхнула Лиза и, увидев заплаканную мать, тоже пустила слезу.

– Ну вот, теперь вы точно зальете слезами не только эту палату, но и весь дворец, – с деланой бодростью в голосе промолвил генерал и, вытащив из кармана носовой платок, начал по очереди осушать слезы на глазах рыдающих женщин.

Аристарх тоже хотел хоть как-то успокоить мать и сестру, но ни его уговоры, ни увещевания не помогали. Женщины ждали, что под напором их слез он наконец-то сдастся и покорится родительской воле. Но Аристарх был непоколебим. Это стало очевидно, когда он, увидев через распахнутые двери Дуняшу, спешно прошмыгнувшую мимо палаты, забыл обо всем на свете и кинулся вслед за девушкой.

Вскоре из коридора послышался его приглушенный ласковый басок, которым он уже давно не говорил ни с матерью, ни с сестрой. Дуняша отвечала ему довольно резко, но, несмотря на это, голос Аристарха оставался просительным, терпеливым и ласковым. Вскоре их голоса замерли в конце коридора, выходящего в парк.

– Ну что мать, – с сожалением промолвил генерал, видя, как супруга, забыв про слезы, прислушивается к разговору, затихающему в коридоре, – тебе не кажется, что своим категорическим непринятием его, мне кажется, достаточно обдуманного решения взять в жены эту девушку, мы можем потерять сына? Ведь он не простит нам этого.

– Я не дам ему своего родительского благословения! – категорически заявила Варвара Петровна. – А без этого его не венчают.

Она подошла к трюмо, резким движением руки поправила шляпку и выбившиеся из-под нее локоны и, подозрительно взглянув на генерала, вызывающе промолвила:

– Мы еще посмотрим, на чьей улице будет праздник. – И, подхватив стоявшую в нерешительности Лизу под руку, добавила, направляясь к двери: – Идемте отсюда, нам здесь делать больше нечего!

2

На Царскосельском