Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия - Антология Страница 52

Ты ли деревенским, ты ль крестьянским не был?

Размахнись косою, покажи свой пыл».

Ах, перо не грабли, ах, коса не ручка —

Но косой выводят строчки хоть куда.

Под весенним солнцем, под весенней тучкой

Их читают люди всякие года.

К черту я снимаю свой костюм английский.

Что же, дайте косу, я вам покажу —

Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,

Памятью деревни я ль не дорожу?

Нипочем мне ямы, нипочем мне кочки.

Хорошо косою в утренний туман

Выводить по долам травяные строчки,

Чтобы их читали лошадь и баран.

В этих строчках – песня, в этих строчках – слово.

Потому и рад я в думах ни о ком,

Что читать их может каждая корова,

Отдавая плату теплым молоком.

1925

«Я по первому снегу бреду…»

Я по первому снегу бреду,

В сердце ландыши вспыхнувших сил.

Вечер синею свечкой звезду

Над дорогой моей засветил.

Я не знаю – то свет или мрак?

В чаще ветер поет иль петух?

Может, вместо зимы на полях,

Это лебеди сели на луг.

Хороша ты, о белая гладь!

Греет кровь мою легкий мороз.

Так и хочется к телу прижать

Обнаженные груди берез.

О лесная, дремучая муть!

О веселье оснеженных нив!

Так и хочется руки сомкнуть

Над древесными бедрами ив.

1917

«Я покинул родимый дом…»

Я покинул родимый дом,

Голубую оставил Русь.

В три звезды березняк над прудом

Теплит матери старой грусть.

Золотою лягушкой луна

Распласталась на тихой воде.

Словно яблонный цвет, седина

У отца пролилась в бороде.

Я не скоро, не скоро вернусь!

Долго петь и звенеть пурге.

Стережет голубую Русь

Старый клен на одной ноге.

И я знаю, есть радость в нем

Тем, кто листьев целует дождь,

Оттого, что тот старый клен

Головой на меня похож.

Ямщик

За ухабины степные

Мчусь я лентой пустырей.

Эй вы, соколы родные,

Выносите поскорей!

Низкорослая слободка

В повечерешнем дыму.

Заждалась меня красотка

В чародейном терему.

Светит в темень позолотой

Размалевана дуга.

Ой вы, санки-самолеты,

Пуховитые снега!

Звоны резки, звоны гулки,

Бубенцам в шлее не счет.

А как гаркну на проулке,

Выбегает весь народ.

Выйдут парни, выйдут девки

Славить зимни вечера,

Голосатые запевки

Не смолкают до утра.

Павел Николаевич

Васильев

(1910–1937)

Август

Угоден сердцу этот образ

И этот цвет!

Языков

1

Еще ты вспоминаешь жаркий день,

Зарей малины крытый, шубой лисьей,

И на песке дорожном видишь тень

От дуг, от вил, от птичьих коромысел.

Еще остался легкий холодок,

Еще дымок витает над поляной,

Дубы и грозы валит август с ног,

И каждый куст в бараний крутит рог,

И под гармонь тоскует бабой пьяной.

Ты думаешь, что не приметил я

В прическе холодеющую проседь, —

Ведь это та же молодость твоя, —

Ее, как песню, как любовь, не бросить!

Она – одна из радостных щедрот:

То ль журавлей перед полетом трубы,

То ль мед в цветке и запах первых сот,

То ль поцелуем тронутые губы…

Вся в облаках заголубела высь,

Вся в облаках над хвойною трущобой.

На даче пни, как гуси, разбрелись.

О, как мычит

Теленок белолобый!

Мне ничего не надо – только быть

С тобою рядом

И, вскипая силой,

В твоих глазах глаза свои топить —

В воде их черной, ветреной и стылой.

2

Но этот август буен во хмелю!

Ты слышишь в нем лишь щебетанье птахи,

Лишь листьев свист, – а я его хвалю

За скрип телег, за пестрые рубахи,

За кровь-руду, за долгий сытый рев

Туч земляных, за жатву и покосы.

За птиц, летящих на добычу косо,

И за страну,

Где миллион дворов

Родит и пестует ребят светловолосых.

Ой, как они впились

В твои соски!

Рудая осень,

Будет притворяться.

Ведь лебеди летят с твоей руки,

И осы желтые

В бровях твоих гнездятся.

3

Сто ярмарок нам осень привезла —

Ее обозы тридцать ден тянулись,

Все выгорело золотом дотла,

Все серебром,

Все синью добела…

И кто-то пел над каруселью улиц…

Должно быть, любо августовским днем,

С венгерской скрипкой, с бубнами в России

Плясать дождю канатным плясуном!

Слагатель песен, мы с тобой живем,

Винцом осенним тешась, а другие?

Заслышав дождь, они молчат и ждут

В подъездах, шеи вытянув по-курьи,

У каменных грохочущих запруд.

Вот тут бы в смех

И разбежаться тут,

Мальчишески над лужей бедокуря.

Да, этот дождь, как горлом кровь, идет

По жестяным, по водосточным глоткам,

Бульвар измок, и месяц большерот.

Как пьяница, как голубь, город пьет,

Подмигивая лету и красоткам.

4

Что б ни сказала осень, – все права.

Я не пойму,

За что нам полюбилась

Подсолнуха хмельная голова,

Крылатый стан его и