Аксиомы, леммы, теоремы. Стихотворения, баллады, переводы - Даниэль Мусеевич Клугер Страница 5

Перепродали ни за грош.

Он изводил себя стихами,

Поставил точку, выбрав нож.

А впрочем, дело не в продаже,

Не в дерзких строфах и делах,

Не в этой девушке и даже

Не в непонятливых друзьях —

Я вспоминаю временами —

Ненастным и погожим днем —

Об одиночестве с друзьями,

Об одиночестве — вдвоем...

* * *

Наилегчайший вес,

Не дьявол — дилетант,

Какой-то мелкий бес,

Заезжий музыкант 

Проездом просвистел

На дудочке куплет —

И город опустел

На десять тысяч лет...

Повсюду — тишина,

И плещется в закат

Прозрачная волна

За мутною внакат,

А я спешу туда,

Где гаснут фонари,

Пока не навсегда —

до завтра, до зари.

Старые фотографии

В этом надоевшем доме

Только сны шуршат, как гравий.

Нет гостей почетней, кроме

Лиц, что прячутся в альбоме  

Для семейных фотографий.

В том пустом бескрайнем море,

В тишине пустейших бдений,

В полуночном тяжком вздоре

Лишь они утешат в горе,

Если сон — без сновидений.

Серая заря прольется,

Тихо скрипнет половица.

И дыхание прервется.

Занавеска встрепенется,

Будто раненая птица.

* * *

Вот картина Эс Далѝ:

Мягкость странного портрета —

Словно лужица рассвета

На лице Земли. 

Стрéлки плавятся вдали,

Час остался без ответа —

Только лужица рассвета

На лице Земли.

Видно, карты так легли.

Чище неба, жарче лета

Эта лужица рассвета

На лице Земли.

Чье-то сердце на мели,

А душа тобой согрета:

Ты — как лужица рассвета

На лице Земли...

* * *

Всё тени, тени... Маскарад,

Смещение богов.

Многозначительный парад

Бесплоднейших умов.

Вы чертите свои слова,

Сплетая с явью сон.

От них кружится голова

И спорить не резон. 

Верти, Фортуна, колесо,

Криви усмешкой рот!

Луи Пятнадцатый, Руссо,

Дидро, Вольтер — и вот:

Вы снова смотрите в глаза,

Ваш взгляд неустраним.

Да-да, следите строже за

Созданием своим.

Журчанье древних серенад,

Круженье темных вод.

Смеются чьи-то лица над,

Стучат копыта под.

Но все они — иных времен.

Во сне ли, наяву

Я этих чертовых имен

Никак не назову.

Песня о сновидениях

Борису Гребенщикову

Король сновидений выходит на сцену

В железных ботфортах и глиняной шапке.

Взбивает стихов серебристую пену

И белого кролика держит в охапке.

Он дарит зачем-то зеленую зиму,

Багровую осень, лиловое лето,

Стеклянные звезды и солнце, но это

Подобно пока театральному гриму.

А город — а город по-прежнему спит.

Зачем ему утро? Он негой укрыт.

А в утре — преддверье туманной беды

И темные поиски мертвой воды...

Какой-то бродяга в обличье паскудном

Стучится зачем-то в закрытые двери.

В смешном одеянии, ветхом и скудном.

За ним — непонятные птицы и звери.

На улице — ливень, грохочет карета,

Кончается вечер, пустеет столица.

В холодной прихожей — то ль тень, то ль девица.

И вновь сновиденьем дымит сигарета.

А город — а город по-прежнему спит.

Зачем ему утро? Он негой укрыт.

А в утре — преддверье туманной беды

И темные поиски мертвой воды...

Старые марши

Памяти композиторов, капельмейстеров Русской императорской армии Якова Богорада и Макса Кюсса

Какое, однако, тяжелое лето,

Какие, однако, тяжелые сны...

И ждешь, задыхаясь, рассвета, рассвета,

И знаешь, что не доживешь до весны.

...Натужно ревут и грохочут машины,

Шагают бойцы, сапогами пылят...

И снова мелодии маршей старинных,

Рожденные медью, над ними парят: 

«— Ах, дорога, дорога-беглянка...

По щеке покатилась слеза...

С кем прощалась сегодня славянка?

Чьим платком утирала глаза?

Ты его не увидишь, не встретишь —

За тебя все решила война.

У порога его не приветишь,

Не разбудишь от смертного сна...»

Над балкой, над яром беззвездные ночи.

Лишь небо, да камни, да списки имен.

Проснуться, подняться нет мочи, нет мочи.

И тучи похожи на тяжесть знамен.

...Натужно грохочут все те же машины,

Все так же бойцы сапогами пылят,

Всё те же мелодии маршей старинных,

Рожденные медью, над ними парят:

«— А что же нас за горизонтом ждет?

А черный дым под облака растет...

А далеко-далёко милый дом,

А мы дойдем, с тобой дойдем...

Растаял дым — и с ним растаял дом.

Война идет — и никого кругом.

Лишь мы летим — как облака легки...

Могилы наши глубоки...»

Забыты сегодня и марши, и вальсы.

Лишь эха останется