Юрий Джанумов - Стихи Страница 5

ВСТРЕЧА

Сколько лет мы с тобой не видались?Или, друг, это были века?Время мчалось, дыбясь и кидаясь,Как взбесившаяся вдруг река.

Целый мир — содрогнулся и рухнул,Став легендой на наших глазах;Эту гибель, распад и разрухуНи в каких не расскажешь словах.

Эту гибель… Чугунные ночи,Улиц в страхе застывшую сеть,Небо, — небо, в котором хлопочетСатанински гудящая смерть…

Я не знаю, с чего и откудаНачинать бредовой свой рассказ,Знаю только: не случай, а чудоК этой встрече направило нас.

Чудо, друг, что в чудовищной бойнеОба мы уцелели, что в нейНе погибла — со мной ли, с тобой ли —Наша дружба, но стала прочней.

Чудо в том, что друг друга нашли мыТам, где даже следов не найти,И, чудесно неисповедимы,Снова встретились наши пути.

И не верится: кротко и сонноВяжет ночь свою звездную шаль,Пахнет в комнате рощей лимоннойИ чего-то так сладостно жаль.

Скоро быть Рождеству… Не пойму я,Ты ли это напротив сидишь?Твой ли голос, давнишним волнуя,Рассекает дремотную тишь?

Воскресают лазурные дали,Светлый воин поэт — Гумилев…

Боже, сколько же мы не видались, —Сколько диких и страшных веков!

«Не примирюсь, не соглашусь, не стану…»

Не примирюсь, не соглашусь, не стануНи приноравливаться, ни кривить душойИ не предамся ни самообману,Ни лжесвидетельству… Нет, честен сам с собой

И, как судья, взыскательный и строгийК своим ошибкам, недостаткам и грехам,Я никогда не отступлю с дороги,Которую избрал себе когда-то сам.

И никогда души не разменяюИ сердца не продам ни на каком торгу.Ключом поддельным — будь он даже к раю —Я знаю, что воспользоваться не смогу.

Пойму Фому, но не прощу Иуду;Не обвиню труса и не взыщу с глупца,Но низость человеческую будуНепримиримо ненавидеть до конца.

Насилье, подлость, угнетенье, зверство,Обман, предательство, мошенничество, ложь,Коварство, подхалимство, изуверство, —О, низость! — всех имен твоих не перечтешь.

Коль хочешь быть теперь со мной знакомым, —Садись. Я рад. Отставь-ка в сторону цветы.Поговорим. — Да, я расстаться с домомБыл вынужден уже давным-давно… А ты?

«Настанет час: незрячий, твердый, строгий…»

Настанет час: незрячий, твердый, строгийУпрется взор в небесный свод,И позабывший в днях своих о БогеПо Божьей милости уснет.

В молчаньи, черной, скучной вереницейПойдут за гробом. Как вуаль,Обволокнет заплаканные лицаБлагопристойная печаль.

Дойдут. Опустят. Станут возле ямы,Подкинут горсть земли вослед,И прозвучит над скорбными крестамиО вечной памяти обет.

Потом — венки и насыпь станут знакомЗабвенья страшного… И те,Кто провожал, кто безутешно плакал,Вернутся к прежней суете.

Вот — чья-то смерть. Так к вечности дремучейОдин из многих перейдет.Так я предвижу собственную участь,Неотвратимый свой черед.

Поймешь ли ты? Не прихоть, не гордыня,Но… — если б обрести и мнеБесследность вечную… В морской пучине,В уничтожающем огне.

ЛЕТО 1930 ГОДА

Я дал душе моей каникулыНа долгий срок, на долгий срок,Чтоб не страдала, чтоб не мыкаласьИ не роняла горьких строк.

Мне хорошо в моем безмолвии,Душа ушла, — я глух и нем.Пусть лето в бурях, в грозах, в молниях,Я не встревожусь уж ничем.

Покончив с ласковыми встречами,Не ищет сердце новых встреч,Ему обманываться не к чемуИ больше нечего беречь.

Так канут дни мои бескрылые,Никто им запись не ведет…Эх, жизнь моя, подруга милая,Не так ли в бухте мертвых вод

Безветрием завороженная,Забытая средь камышей,Не спорит джонка прокаженногоС забвеньем, с тишиной своей?

И что тебе — вернется, сгинет лиТвоя ушедшая душа?Оставь, забудь и будь покинутымКак эта джонка в камышах.

«В звездную ночь на морозном катке…»

В звездную ночь на морозном катке,Чуть в стороне, где ватага сугробов, —Вдруг увидать и узнать вдалеке…О, ведь и это случиться могло бы!

Слушать, как злится на холоде медь,Вальс этот трубный восторженно слушать;Слышать, не верить и снова глядетьВ нежную рябь ненаглядных веснушек.

Словно коньки на снегу, впопыхахВсе позабыть в этом счастье огромномИ заблудиться в студеных мехахВзглядом, руками и сердцем бездомным.

Так начался бы он, век ледяной:Выше и выше росли бы сугробы…Там, на катке, повстречаться с тобой —О, если это случиться могло бы!

«Мне так хотелось бы сразиться в преферанс…»

Мне так хотелось бы сразиться в преферансС корсарами на острове сокровищ…Но время гонит свой громоздкий дилижансВ шальной езде, — его не остановишь.

А жаль. За окнами мелькает иногдаТакой соблазн!.. Пастушеские дали,Голубоватые, как льдины, города,Сады, каких мы с детства не видали.

Порой, на перекрестке утренних дорог,Вдруг встанет домик в облаке акаций…Не знаю сам к чему, но, право, я бы могСойти и здесь. И здесь навек остаться.

Возница злится на меня, на чудака,Ему претит восторг мой беспрестанный.Я вижу, как язвительно его рукаЗаносит бич над клячей окаянной.

И с грохотом громоподобным, с быстротой,Захватывающей в тиски дыханье,Несемся дальше, покидая за собойВидения плененного желанья…

О, бедная душа моя, — когда ж конец?Ужель вот так и будем проноситьсяРабами сумасбродного возницы,Вотще глазея вдаль — на хрупкий тот дворец,Где наше счастье, может быть, томится?

«Закрой глаза и слушай, как сквозь сон…»

Закрой глаза и слушай, как сквозь сонВ твое окно врываются синкопыИ ритмы ночи… Плачет саксофонИ скрипки нежно переходят в шепот.

Поет кларнет. В невидимой рукеВзметнулась страсть и мука дирижера;Он ускоряет, гонит, — вдалекеУже созвездия вступают хором.

И как прилив рокочущий, как смерчРастет мелодия в гигантском океане.Вот на мгновение коснулась смертьВселенной ледяным своим дыханьем —

Вот ночь раскрыла замыслы земли,Проникла в тайну гибели и стройки —И, вспыхнув в звездно-золотой пыли,Рассыпалась комета на востоке —

И вдруг — бессильно падает рука…В окне — рассвет. И холодно и рано.А с неба льется мутная тоска,Гудя пропеллером аэроплана.

«Милая, нежная, я уже знаю…»

Милая, нежная, я уже знаюЧас расставанья и сердце твое…Вечер. Дымок над трубкой таетИ все о том же скрипка поет.

Столики, лица, цветы, стаканы —Так примелькалась земная юдоль!Мы, как актеры, под гул ресторанныйМучась ведем непосильную роль.

В городе шумном, другом, далекомМожет вот так же рыдает фокстрот,Может вот так же с прохладным сокомКто-то соломинкой боль свою пьет.

Брось, — не грусти. Разве новы разлуки?Что по несбывшимся снам тосковать?!Скоро найдутся другие руки,Чтоб эту горькую грусть заласкать.

Скоро забудутся тщетные встречи,Сердце привыкнет, станет грубей.Может однажды, в какой-то вечер,Без сожаленья припомнюсь тебе.

Дай же мне руку в неповторимый,В этот жестокий и чудный час…Я назову тебя — хочешь? — любимойИ поцелую в прощальный раз.

«Дождь моросит в ночную черноту…»