Семен Кирсанов - Лирические произведения Страница 39

В ПУШКИНЕ

Подумать,                сколько делу метел и лопат!Лицейский                 старый садзасыпал листопад,

и Царское Село,как лето,              отцвело.Но все летят с ветвейобрывки              летних дней.

К скамье из чугунаспустился                   желтый лист;над ним литой рукойподперся                лицеист.

Он думает,                  покасад, осыпаясь,                           вянет:«Унылая пора,                      очей очарованье,приятна мне твоя                            прощальная краса…»

Засыпана скамья.Осыпались                        леса.

И листья              все желтей,и ветер вертит их.А лицеист                   уснулсреди стихов своих.

МОРЯКИ

О русских морякахпреданье                   берегущий —на островке в садупоставлен                 «Стерегущий».

Он потерял своихи вышел в тыл                          к японцам,к нему — наперерезшли флаги                с желтым солнцем.

На шлюпки!                     Двадцать рукоторвались от троса,но в корабле,                         внизу,остались два матроса.

Зальются                   очи вдовгорючими слезами…— Микаде, что ли,                              сдатьАндреевское знамя?

Помилуй нас господь!..Задраить                   горловины… —И клепаный кингстонкак зев           открылся                          львиный.

И родился фонтан.Предание                  хранит он.И Тихий океанволнуется                  гранитом.

Не устает                водав кингстон открытый литься.И живы            именана бронзовой таблице…

Сиять шапки!                     Слава им.На рукотворной глыбеживут          два моряка.Не умерла их гибель.

Но есть              и Красный флаг!На пристани у пирсадругой судьбы                           корабльк граниту прикрепился.

Он дремлет.                   Тишина.Лишь пушки да приборы…Но как мне увидатьвас,           моряки «Авроры»?

Где первый комиссар?Где бомбардир-наводчик?И делегаты                       гдеот питерских рабочих?

Ваш крейсер                    в три трубыпол — от кормы до носа!Но как             вам доложить,куда ваш залп донесся

и как             на кумачепризыв «За власть Советов»стал         утренней зарейдвух полушарий света?

Где ваши имена?Куда вы делись,                        братцы?Нам надо ж постоять,подумать,                разобраться,

кто жив,                а кто погибс заветными словами…И шапки снять                           с голов,склоненных перед вами.

Весь Ленинград                           вас ждет.Пора и в бронзу влиться,чтоб были                  всем видныживые ваши лица.

Ни взгляда.                 Ничегоне говорит искусство.

Товарищи!                    Без васна набережной пусто.

РОЖДАЕТСЯ КОРАБЛЬ

Звенит           Двадцатый век,вплывая в новогодье.На верфи,                        среди вехв балтийском многоводье,

рождается корабль…Над ним —               из кранов арка.Он смотрит сверху в рябь.Прочна              электросварка

на незаметных швах.Ему семь дней без году.Сегодня —               первый шагсо стапелей на воду.

Рождается корабль.Он         ледоколом будет.Всей Арктики кораему      подвластна будет.

Дадут тепло                  и ходурановые стержни,и разойдется                        лед,покрытый пухом снежным,

оставит он                    как следне ядовитый стронций,а новой жизни                           светпод ледовитым солнцем.

На корпус молодойглядит             с улыбкой детскойкораблик золотойиглы Адмиралтейской.

И по пути              на верфьвдоль невского просторасигналит:                   «Все наверх!»любовь Невы — «Аврора».

Два спутника летятк нему          вокруг планетыи первыми хотятотметить новость эту!

Рождается                  корабль.Я правды не нарушу,когда скажу:                   не слабв него вложивший душу

советский человек —монтажник                 или автор.Он создал на Невеодно из лучших завтр —

реактор жизни,                            гдестал — не бездушным катом,а братом —                   на людейработающий атом.

Я счастлив,                    что живу,когда живым кристалломсбываться                     наявунесбыточное стало;

что новый ледоколуже водой обрызган,что слово                «далеко»сошлось со словом                                     «близко»;

что Партия,                 чью мысльнад миром поднял Ленин,по льдам нас провелана мыс           Осуществленья.

В путь!            Людям покажись!Пусть Хиросима видит,чье сердце                    любит жизнь,чье — злобно ненавидит.

Советский человек,твой подвиг благородныйспасает             мир и векот смерти водородной;

твой труд —               надежный щитрождающимся детям,и вечный лед                        трещитдля счастья на планете!

А на Неве                 корабльглядится в отраженье,в похожий                  на Октябрьдень своего рожденья.

ДЖОН РИД

Вот —              Смольный институт…Под меловым карнизомуж сорок лет                        идутстолетья коммунизма.

И тут стоял Джон Рид.И, кажется,                   опять он.Блокнот его открыт.Октябрь              ему понятен.

Понятен дым костров,понятен каждый митинг,и Ленин —                   с первых словпонятен,               вы поймите,

американцы!                        Джоннас понял с полувзгляда.Такими вот,                       как он,вам бы гордиться надо!

По-летнему                    раскрытего рубашки ворот;сквозь патрули                        Джон Ридпроходит через город.

Толпою             Летний садзаполнен до обочин.Садится               самосадон покурить с рабочим.

А рядом крик с трибун:— Спасите Русь                            от хама!Встал              большевицкий гунн! —ораторствует дама.

Через плечо пальтои в Смольный,                       там — горнило.Рид разобрался:                             ктоКеренский, кто Корнилов…

Америка!             Твой сыннас понял с полувзгляда.Таким —                  как он один —тебе гордиться надо!

Впервые             в равелиндо камеры конечнойминистров провели…Насилие?               Конечно!

Буржуев гонят внизко всем чертям                          собачьим!Но так начнется жизнь,лишь так,                 и не иначе.

С насилия!                   С атак!С дыр в красоте ампира!Начнется                 только такбудущее мира.

Так думал и Джон Рид,слагая           строки скорые;блокнот его раскрытна первых днях                          истории.

Америка!                Твой сынне подкачал, не выдал.Из-за           штыкастых спинон солнце мира видел!

Что может быть ценнейдуши,         не знавшей фальши?

А наши          Десять Днеймир потрясают                         дальше!

СУД