Антология - Поэзия Африки Страница 36

Танцевальная маска. Народность сенуфо (Берег Слоновой Кости). Патинированное черное дерево. Высота 35 см. Частная коллекция, Париж

Ноктюрны

Перевод Новеллы Матвеевой

Бухта с редкими огнями,скачущими под волнами, —золотые гибкие угри,выпрыгнув на бархат черной тени,в море лунатическом зажгли,в тихом море, вихри отражений.

Какие-то крики, — как те, что обычно таятся в груди молчаливо,летали, бродили…Призраки шлюпок, чернея, сновали,пятнами порт покрывали…В тихой печалимачтами чуть шевелили…

Одинокая, над морем,девушка в пятнадцать весен,что высматриваешь тайно?Ждешь кого в ночи необычайной,из молчанья дали?

Парохода ли, что в порт пустующий ворвется?Или выдумку иную — средство от печали?Или более щедрою объятия?Или красного слова в разговоре?Кораблекрушения любовного, — но ужели у берега?Но еще ли — в открытом море?

Что, угольщик, сейчас тебя печалит?Зачем пустую пристань ты не бросили смотришь вниз, на волны? Чья тень, скользя по свету,баюкает, несет пучину эту,как мертвую, качает?

Ты шумом порта бредишь,но порт — обезголосел.

Ты — угольщик минувшего. Частицамашины, вышедшей из обихода,забытая деталь — не для починки…Лицо твое так чисто… Мне душу надрываетдогадка: не бывает на нем теперь ни угольной пылинки.

ГАБРИЭЛ МАРИАНО[122]

Капитан Амброзио

Перевод В. Тихомирова

Черное,Знамя черное,Черное знамя голода,Реет над городом черное знамя,Вспышками света вспорото.Ряд за рядом идут колонны,В глазах голодных — огонь свободы,В глазах голодных — огонь голодный —Черное пламя голода.

Руки, руки,Взметнулись руки.Тяжкий шаг — пульс мятежа.Это народ идет по городу,Это идет мулат Амброзио,Там, впереди, —Мулат АмброзиоС черным штандартом голода.

Холод ночи,И слишком долог,Горек на вкус и неистов голод.Но впереди идет Амброзио,Черный стяг несет Амброзио,Вспышки пламени там, за знаменем,Как знамения,Вспышки пламени там, за знаменем,Как обещания.Новых дорог,Новых судеб,Любви,Свободы —Всего, что будет…Глаза голодных горят огнем —Тысячи черных знамен.Это народ идет по городу,А впереди —Мулат АмброзиоС черным штандартом голода.

Все совершилось в единый миг:Вихрь мятежа налетелИ стих.Был арестован мулат Амброзио,В цепи закован мулат Амброзио,Долго томился мулат АмброзиоВ дальней темнице.Умер Амброзио —В землю зарыт,Но черное знамя,Как прежде, горит.

Рыдает голод,Рыдает голод,Рыдает голод на улицах города,На улицах города стонет голод,Тело города кричит от голода:— Мы вымираем, о капитан!На острове нашем, о капитан,Голод безбрежен, как океан.На острове нашем живем, как в пустыне,Шикинья ушла — не стало Шикиньи,Ньоньо уехал — погиб на чужбине,Но ты возвратишься, наш капитан.

О, возвратись,Приведи за собойВетер свободный,Ветер-ветрило,Ветер-ветрило невиданной силы,Бурю такую, такой ураган,Чтобы людская молва взговорила:«Это вернулся наш капитан!»,«Это АмброзиоВстал из могилы!»

Черное пламя —Черное знамя —Снова взвилось над городом,Это АмброзиоВместе с намиВышел на битву с голодом.

Наш отец повелел нам впредьПеть на восходе солнца, петь,Песней встречать капитана Амброзио.

Поэма раба

Перевод Б. Слуцкого

Они о тебе говорили, что ты им больше не нужен,Что ты лентяй и бродяга…Они говорили также, что ты недисциплинированИ что по всему по этомуТы им больше не нужен…Они прекрасно знают, что все это неправда…Они прекрасно знают, что они лжецы.Они хотели смешать с дерьмом твою душу,Они хотели напиться твоей крови…Тебя кормилиГнилой кукурузной мукой,Тебя поилиБолотной водой,Тебя одевалиВ старую мешковину.Между тем плантации кофеИ плантации сизаля,На которых ты работал,Росли и росли, поднимались до неба,А поезда проходили по твоему телу.В чем же ты виновен?Ты только сказал, что вода — грязная.Кукурузная мука, от которой ты отказался,Была гнилой…Поэтому ты стал им не нужен.Поэтому тебя называют лентяем.Поэтому столько плохогоГоворят, болтают.О, приди! Я тебя так давно ожидаю,Мужественный, непокорный, мятежный!Приди!Дай мне руку!Спляши вместе с намиГордый и воинственныйБатуке!

ОВИДИО МАРТИНС[123]

Засуха

Перевод М. Самаева

Деревьяс обугленными ветвямиисходят слезами и потом.

Сожженная почваиссякла,обессилела даже для мук.

Душипрочернелидо самого мясакорней.

Деревьябез плоти.

Земляв пожаре.

Людив осаде жажды,в осаде страха.

Братья моисреди циклических катаклизмовбезводья.

И выелосилу ихгоредаже для моря.

Антибегство

Перевод М. Самаева

[124]

Буду плакать,просить,умолять.

Не поеду в Пазаргаду.

Брошусь на землю, обхвачусудорожными рукамиэту траву и от крови черные камни.

Не поеду в Пазаргаду,

Буду выть,орать,убивать.

Не поеду в Пазаргаду.

Дальний путь

Перевод М. Самаева

Давно изведанный путь.Навек заведомый путь.

В голодных руках,в безродных руках,в руках, не знающих горя,в руках горластого моря…

Гитарой — чтобы рыдать,гитарой — чтобы предать,гитарой — чтоб петь во тьме,гитарой — чтоб жить в тюрьме…Скалы острова Сан-Томе.

Бичуемые Восточным ветром

Перевод Б. Слуцкого

Это мы бичуемы Восточным ветром[125]!

Для нашего спасеньяНикогда не организовывали комитетов,Никогда не распахивались ничьи ворота, чтобы нас укрыть.К нам не протягивались братские руки.Мы бичуемы Восточным ветром!

Море выучило нас своему упорству,У ветра мы переняли умение плясать даже от горя,Козы преподали, как грызть камни, чтобы не умереть от голода.

Нам, бичуемым Восточным ветром!

Умираем и воскресаем,Ужасая, вгоняя в отчаяниеТех, кто стал нам поперек дороги.Упрямо держимся на ногахИ шлем вызов богам и людям.Засухи нас не пугаютС тех пор, как мы открылиПричину наших бедствий.

Мы бичуемы Восточным ветром!

Люди забыли, что мы их братья.Голоса сочувствия, что до нас доходят,Значат не больше,Чем голос моря,Просолившего нашу кровь навеки,Чем голос бурь,Вдунувших в нас свои ритмы,Чем голоса наших гор,Их странная, немая музыка.

Мы бичуемы Восточным ветром!

ТОМАС МАРТИНС[126]