Симон Чиковани - Стихотворения и поэмы Страница 35

106. В сторону села Шопена. Перевод А. Межирова

На польской равнине, в чужой сторонемы ищем село Фредерика Шопена.Сказанье о чанги мерещится мне,и я вспоминаю его постепенно.

Мелькнут в отдаленье развалины стен,высокие липы метнутся к машинам.Ударь же по струнам, волшебник Шопен,и слезы вчерашней поры осуши нам.

Я знаю, растают снега по весне,сотрутся отметины тяжкого плена.И пахарь по мирной пройдет целине…Всё ближе село Фредерика Шопена.

Сосульки, примерзшие к прутьям ветвей,за кисть винограда я принял сначала,я вспомнил о Грузии милой своей,грузинская песня в душе зазвучала.

Отец мой певучий мне вспомнился вдруг.Как пел он красиво, легко и степенно.Мне жалко, что сын не наследовал слух…Всё ближе село Фредерика Шопена.

Мечты, словно искры с огнива, летят,хочу, чтоб от песен душа раскололась,хочу, чтобы с песней народною в ладзвучал, по примеру Шопена, мой голос.

Но слух мой неточен. Как сделаюсь янаследником песни великой Шопена?И стелется по снегу песня моя,приветствуя дом Фредерика Шопена.

107. Дом Ленина в Поронино. Перевод А. Межирова

В пути на Татры, возле поворота,за перелеском, на исходе дняокликнул дом бревенчатый меня,и я вошел в открытые ворота.

Здесь Ленин жил,и вести из Россиипод этот кров сквозь тысячи преградс конспиративной почтой приносилиподпольщики,и Ленин был им рад.

Он у окна просматривал газеты.Вершины Татр сияли невдали.Дыханьем революции согреты,здесь до рассвета совещанья шли.

Здесь на стекле запечатлелись взорыглядящего в просторы Ильича.И эхо слов хранят ревниво горы,и слышен голос горного ключа.

И ленинскими мыслями до края,как книжный том, наполнен этот дом;здесь на меня, горя и не сгорая,зарницы мыслей падают дождем.

Здесь даже дверь — как родины частица,открыта для грядущего она,и слышу я, как о порог стучитсяистории тяжелая волна.

Когда весной, прохладной и недолгой,манили Татры Горного Орла,скалистыми ущельями с двустволкойего тропа охотничья вела.

Он затевал с крестьянами беседыи слушал здесь пастушеский рожок.Он сеял искры. Он зарю победыпод кровлей дома этого зажег.

Густые тучи шли по окоему,клубилась мгла над соснами внизу,и Ленин в Татрах радовался грому,подставив грудь под вешнюю грозу.

Подобен Волге,гневно и упорносражающейся с засухой земли,здесь Ленин сеялмудрых мыслей зерна —и нивы Польши дружно расцвели.

Ее земля просторна и богата,ее судьба крылата и светла.И через двор, где Ленин шел когда-то,теперь дорога мира пролегла.

В дверь домика история стучится,и домик этот видится тебе,как в летописи Истиныстраницао ленинской работе и борьбе.

И не однажды я припомню сновато, что запомнил сердцем и душой:в пути на Татры домик небольшой —свободной Польши прочная основа!

108. Письмо из Татр. Перевод А. Межирова

Мне в Татрах тень какой-то горной птицыслучайно тень напомнила твою.Моя любовьв разлуке не двоится,я жалких клятв любимой не даю.

В такой дали,в такой далекой дали,туманной пеленой разделены,мы друг у друга мысли отгадали,одни и те же увидали сны.

На склонах горлежат заката тени,дрожат сполохи гаснущего дня.И голос твой,как теплый дождь весенний,меня настиг, лаская и маня.

Мне вспомнилось,как маленьким ягненкомкогда-то любовалась ты в горах,и с думой о тебев тумане тонкомнабрел я в Татрах на речной овраг.

Донес до слуха ветер хлопотливыйстук мельницыи гул речной струи,и, в думах о тебе,с апрельской нивойя сравниваю волосы твои.

Внизу гремитмятежная стремнина.Я слышу голос властный и живой,в нем два призыва слиты воедино —призыв любимой родиныи твой.

Мы по горамбродить любили вместе,но в Татрах я один,и мне нужны,мне здесь твои необходимы вести,летящие из дальней стороны.

Тебе на зов я песнею отвечу,пошлю ее дорогою прямой,чтоб голосу любимому навстречу,как дождь, спешилвлюбленный голос мой.

109. Второе письмо. Перевод А. Межирова

Без тебя эти горы        казались бесцветными мне.По лесистому склону        я вверх поднимался устало.Но твоими глазами        гора на меня в вышиненеотрывно глядела        и сердце мое окрыляла.

Обещала мне встречу        вершина скалистая та,потому и представился        путь каменистый короче.Полюбились мне в юности        радуги нежной цвета.И твои полюбились        глубокие ясные очи.

Мне на этой горе        вспоминается дальний Хахмат,кисловатые воды        и в зелени шумной дорога.Два подъема я взял.        Облака надо мною летят,я, наверное, в Татрах        похож на хевсура немного.

Вспоминается полдень,        пронизанный солнцем насквозь.Ропот горной реки        и навьюченный мул над водою.Сколько утренних зорь        с той поры над горами зажглось,сколько утренних звезд        закатилось за горной грядою.

Нам с тобой довелось        через грозные бури пройти —я клянусь, что сегодня        о прожитом не сожалею.Очень хочется верить,        что я не состарюсь в пути,что подъемы возьму        и препятствия преодолею.

Мне известно давно,        что дорога в горах тяжела,но на ней укрепляются        мускулы сердца и сила.Ты глазами своими        мне радугу в небе зажгла,ты вторую весну        подарила и жизнь озарила.

Предвечерняя тень,        удлиняясь, лежит на земле,угасающий день        безвозвратно уходит в былое.Эти строки письма        я писал не пером на столе,а на дикой скале        заходящего солнца стрелою.

110. Народная пляска. Перевод П. Антокольского

Всё гуще сумрак дальних горных гряд.Красавица и юноша парят

в круженье вихревом. И на летуразглядывают яркую звезду.

Он — словно ветер. А она, скользяпред ним, — как виноградная лоза.

И танец их — похож на сказку он,на темный лес, на струн скрипичных звон.

Трепещут розы в капельках росы.И горный кряж невиданной красы

их обступил. Вдали рога поют.И в быстрой пляске горный воздух пьют

тот юноша и девушка-дитя,с крутых стремнин в грядущее летя.

Как плеск волны, как дальней бури гул,мне шелест платья сердце полоснул…

111. У могилы Гёте. Перевод А. Межирова