Семен Кирсанов - Собрание сочинений. Т. 1. Лирические произведения Страница 31

В Пушкине

Подумать, сколько делу метел и лопат!Лицейский старый садзасыпал листопад,

и Царское Село,как лето, отцвело.Но все летят с ветвейобрывки летних дней.

К скамье из чугунаспустился желтый лист;над ним литой рукойподперся лицеист.

Он думает, покасад, осыпаясь, вянет:«Унылая пора, очей очарованье,приятна мне твоя прощальная краса…»

Засыпана скамья.Осыпались леса.

И листья все желтей,и ветер вертит их.А лицеист уснулсреди стихов своих.

Моряки

О русских морякахпреданье берегущий —на островке в садупоставлен «Стерегущий».

Он потерял своихи вышел в тыл к японцам,к нему — наперерезшли флаги с желтым солнцем.

На шлюпки! Двадцать рукоторвались от троса,но в корабле, внизу,остались два матроса.

Зальются очи вдовгорючими слезами…— Микаде, что ли, сдатьАндреевское знамя?

Помилуй нас господь!..Задраить горловины… —И клепаный кингстонкак зев открылся львиный.

И родился фонтан.Предание хранит он.И Тихий океанволнуется гранитом.

Не устает водав кингстон открытый литься.И живы именана бронзовой таблице…

Сиять шапки! Слава им.На рукотворной глыбеживут два моряка.Не умерла их гибель.

Но есть и Красный флаг!На пристани у пирсадругой судьбы корабльк граниту прикрепился.

Он дремлет. Тишина.Лишь пушки да приборы…Но как мне увидатьвас, моряки «Авроры»?

Где первый комиссар?Где бомбардир-наводчик?И делегаты гдеот питерских рабочих?

Ваш крейсер в три трубыпол — от кормы до носа!Но как вам доложить,куда ваш залп донесся

и как на кумачепризыв «За власть Советов»стал утренней зарейдвух полушарий света?

Где ваши имена?Куда вы делись, братцы?Нам надо ж постоять,подумать, разобраться,

кто жив, а кто погибс заветными словами…И шапки снять с голов,склоненных перед вами.

Весь Ленинград вас ждет.Пора и в бронзу влиться,чтоб были всем видныживые ваши лица.

Ни взгляда. Ничегоне говорит искусство.Товарищи! Без васна набережной пусто.

Рождается корабль

Звенит Двадцатый век,вплывая в новогодье.На верфи, среди вехв балтийском многоводье,

рождается корабль…Над ним — из кранов арка.Он смотрит сверху в рябь.Прочна электросварка

на незаметных швах.Ему семь дней без году.Сегодня — первый шагсо стапелей на воду.

Рождается корабль.Он ледоколом будет.Всей Арктики кораему подвластна будет.Дадут тепло и ходурановые стержни,и разойдется лед,покрытый пухом снежным,

оставит он как следне ядовитый стронций,а новой жизни светпод ледовитым солнцем.

На корпус молодойглядит с улыбкой детскойкораблик золотойиглы Адмиралтейской.

И по пути на верфьвдоль невского просторасигналит: «Все наверх!»любовь Невы — «Аврора».

Два спутника летятк нему вокруг планетыи первыми хотятотметить новость эту!

Рождается корабль.Я правды не нарушу,когда скажу: не слабв него вложивший душу

советский человек —монтажник или автор.Он создал на Невеодно из лучших завтр —

реактор жизни, гдестал — не бездушным катом,а братом — на людейработающий атом.

Я счастлив, что живу,когда живым кристалломсбываться наявунесбыточное стало;

что новый ледоколуже водой обрызган,что слово «далеко»сошлось со словом «близко»;

что Партия, чью мысльнад миром поднял Ленин,по льдам нас провелана мыс Осуществленья.

В путь! Людям покажись!Пусть Хиросима видит,чье сердце любит жизнь,чье — злобно ненавидит.

Советский человек,твой подвиг благородныйспасает мир и векот смерти водородной;

твой труд — надежный щитрождающимся детям,и вечный лед трещитдля счастья на планете!

А на Неве корабльглядится в отраженье,в похожий на Октябрьдень своего рожденья.

Джон Рид

Вот — Смольный институт…Под меловым карнизомуж сорок лет идутстолетья коммунизма.

И тут стоял Джон Рид.И, кажется, опять он.Блокнот его открыт.Октябрь ему понятен.

Понятен дым костров,понятен каждый митинг,и Ленин — с первых словпонятен, вы поймите,

американцы! Джоннас понял с полувзгляда.Такими вот, как он,вам бы гордиться надо!

По-летнему раскрытего рубашки ворот;сквозь патрули Джон Ридпроходит через город.

Толпою Летний садзаполнен до обочин.Садится самосадон покурить с рабочим.

А рядом крик с трибун:— Спасите Русь от хама!Встал большевицкий гунн! —ораторствует дама.

Через плечо пальтои в Смольный, там — горнило.Рид разобрался: ктоКеренский, кто Корнилов…

Америка! Твой сыннас понял с полувзгляда.Таким — как он один —тебе гордиться надо!

Впервые в равелиндо камеры конечнойминистров провели…Насилие? Конечно!

Буржуев гонят внизко всем чертям собачьим!Но так начнется жизнь,лишь так, и не иначе.

С насилия! С атак!С дыр в красоте ампира!Начнется только такбудущее мира.

Так думал и Джон Рид,слагая строки скорые;блокнот его раскрытна первых днях истории.

Америка! Твой сынне подкачал, не выдал.Из-за штыкастых спинон солнце мира видел!

Что может быть ценнейдуши, не знавшей фальши?А наши Десять Днеймир потрясают дальше!

Суд

Здесь каждый вход, и свод,и колоннады зданий,и в римских цифрах годнапоминают ходсудебных заседаний.

Да, Ленинград — судья,чье слово непреклонно.Он судит, не щадя.Строг Невский, как статьяВерховного закона.

По пунктам разобравпроцесс борьбы жестокой,он рассудил, кто прав, —издольщик или граф,заводчик или токарь.

И он был прав, когдабыл грозен, осажденный,в дни голода и льда;и от его судане скрылся осужденный.

Нельзя прийти лжецомк колоннам Ленинграда,ни трусом, ни льстецом!Перед его лицомво всем признаться надо.

И я пришел, и встал,и все по форме сделал;прошнуровал и сдал,чтоб он перелисталмое с тобою «Дело».

Вот первый лист любвии правды светлоглазой;и здесь не покривилни помыслом, ни фразой.

А это лист второй.Он розов и надушен.Но, как жучок поройютится под корой, —жизнь точит равнодушье.

Но вот и третья часть…Как может быть оправданпозволивший подпастьсебе и ей под властьк проклятым полуправдам?

И дальше — как ни тщусья вырваться из кругаобманных глаз и уст, —осталась кража чувстввзаимно, друг у друга.

Итак, суди, судья,с заката до рассвета,суди по всем статьям,по всей длине проспекта.

Воздай и ей и мнеза соучастье в краже,суди, поставь к стенеобъятья наши даже.

Ведь был же нам знакомтвой кодекс непреложный!Пусть действует закон:лжи место под замком.Жить только правдой можно.

О, Ленинград, не зряпришел я с делом личным!Быть мелкими нельзяперед твоим величьем.

«Стрела»