Симон Чиковани - Стихотворения и поэмы Страница 30

81. На сенокосе. Перевод Е. Евтушенко

Как пьяно пахнет это сено!В его росе твои колена.Иди ко мне!Скорей иди!Забудь всё прошлое мгновенно.Меня не думать убеди.И сладостно и откровеннов цветы и сено упади!

Швырни пахучей горстью тута,глазами темными маня.С тобой не будет мне уюта.Ты как восстание,как смута.Ты — моя сладкая минутаи вечность горькая моя!

Меня и засухой пытало,меня и голодом шатало,но снисхожденья не прошу.И раз пора косить настала,мне быть усталым не пристало!Ты погляди, как я кошу!

Стирая добрый пот обильный,я, молодой,                   большой и сильный,свою косу точу не зря.Так помоги, брусок точильный,чтобы горела,как заря!

Любимая,навстречу вышлик тебе и яблони и вишни,и просьба всей моей души:как гроздь,ты сердце мое выжми,потом еще немного выждии, запрокинув,осуши!

82. Девять дубов. Перевод Б. Ахмадулиной

Мне снился сон — и что мне было делать?Мне снился сон — я наблюдал его.Как точен был расчет — их было девять:дубов и дэвов. Только и всего.

Да, девять дэвов, девять капель ядана черных листьях, сникших тяжело.Мой сон исчез, как всякий сон. Но я-то,я не забыл то древнее число.

Вот девять гор, сужающихся кверху,как бы сосуды на моем пути.И девять пчел слетаются на квеври,и квеври тех — не больше девяти.

Я шел, надежду тайную лелеяузнать дубы среди других лесов.Мне чудится — они поют «Лилео».О, это пенье в девять голосов!

Я шел и шел за девятью морями.Число их подтверждали неспростадевять ворот, и девять плит Марабды,и девяти колодцев чистота.

Вдруг я увидел: посреди туманастоят деревья. Их черты добры.И выбегает босиком Тамараи девять раз целует те дубы.

Я исходил все девять гор. Коления укрепил ходьбою. По утрамя просыпался радостный. Олени,когда я звал, сбегали по горам.

В глаза чудес, исполненные света,всю жизнь смотрел я, не устав смотреть.О, девять раз изведавшему этоне боязно однажды умереть.

Мои дубы помогут мне. Упрямоя к их корням приникну. Довезтименя возьмется буйволов упряжка.И снова я сочту до девяти.

83. «Любовь и силу…» Перевод М. Луконина

Любовь и силу —Тратил всё, что было, —Горенье сердца, юности накал.Работал,Чтобы только сил хватило,Сам из себя я искры высекал.

И замечаю —Молодость осталась,Вновь восхищен небес голубизной.Отчизна, ведь проглядывает старость,Как сокол старость вьется надо мной.

К любви и к жизни,                                как и прежде, жаден.Узлы дорог вяжу я на ходу.Какой мне срок, скажи, тобою даден?Как мне поймать, скажи, свою звезду?

Развязываю все мои сомненьяИ не боюсь ночевок на пути.Ты — моя жизнь,В боренье каждый день я,Я близок к цели,Победил почти.

Мне по душе крестьянская работа —Пшеницы горсть рассыпать в полукруг.На яблоках осенних капли потаИ листья, облетающие вдруг…

Не жадничал я.Тратил всё, что было, —Любовь и силу, юности года.И молодость на сердце не остыла.А что берег —Пропало без следа.

КАРТЛИНСКИЕ ВЕЧЕРА

84. Песня. Перевод Д. Самойлова

Я — путник, я шел по ущелью,Спешил в Триалет из Атени,И, как шелковичные черви,Отары в горах шелестели.

Орешник стелил предо мноюСвои беззаботные тени.Деревья шумели листвою,А по небу птицы летели.

Догнал я мальчишку и деда,Которые шли спозаранку.Овечьи отары к рассветуСпускались с горы на стоянку.

Дед вел мальчугана за руку,Мы вместе дошли до селенья.И старец подобен был внукуВ ребяческом увеселенье.

Орешник стелил предо мноюСвои беззаботные тени.Деревья шумели листвою,А по небу птицы летели.

85. Старик из Атени. Перевод Н. Заболоцкого

В кувшин подземный для виназабрался дед с большой скребницей,на небо смотрит он со дна,бормочет, булькает водицей.

Потратил он немало силна виноградниках Атени,но, как колхозный старожил,хлопочет вновь, не зная лени.

Внизу прохладно и темно.О чем поет он там, как дома?И я взглянул к нему, на дно,как бы сквозь горло водоема.

Задравши голову, стариквнизу, как облако, клубился.Он тер кувшин и каждый мигиз тьмы на солнышко дивился.

Он распростился с ясным днеми, как положено от века,вину готовил чистый дом,подобный дому человека.

Он бормотал, жужжал пчелой,он тряс короткую бородкуи, уж в земле одной ногой,как молодой, впивался в щетку.

И я подумал: «Вот так дед!Упорен он, как корень дуба!Ему без дела жизни нети потому работать любо.

Немолод он, но не сдаетживое сердце и поныне.Настанет срок, и запоетянтарный сок в его кувшине!»

86. Быки. Перевод Б. Ахмадулиной

Что за рога украсили быка!Я видел что-то чистое, рябое,как будто не быки, а облакатам шли, обремененные арбою.

Понравились мне красные быки.Их одурманил запах урожая.Угрюмо-напряженные белкисмотрели добро, мне не угрожая.

О, их рога меня с ума свели!Они стояли прямо и навесно.Они сияли, словно две свечи,и свечи те зажгла моя невеста.

Я шел с арбой. И пахло всё сильнейчем-то осенним, праздничным и сытым.О виноградник юности моей,опять я янтарем твоим осыпан.

Смотрю сквозь эти добрые рогаи вижу то, что видывал когда-то:расставленные на лугу стога,гумно и надвижение заката.

Мне помнится — здесь девочка была,в тени ореха засыпать любила.О женщина, ведущая быка,сестра моя! Давно ли это было?

Прими меня в моих местах родныхи одари теплом и тишиною!Пусть светлые рога быков твоихкак месяцы восходят надо мною.

87. Анания. Перевод Б. Ахмадулиной

Люблю я старинные эти старания:Сбор винограда в ущелье Атени.Волов погоняет колхозник Анания,По ягодам туты ступают их тени.

Пылает оранжевым шея вола!Рогам золотым его — честь и хвала!Сквозь них мне безмерная осень видна.Уже виноград претерпел умиранье.

Но он воскресает с рожденьем вина,В младенчестве влаги, что зрела века.Ведь эта дорога и прежде велаТуда, где хранит свои тайны марани.

Ах, осени этой труды и сияния!А вон и ореха обширная крона,—Как часто под ней засыпал ты, Анания,И было лицо твое славно и кротко.

Меж тем вечереет, и в новой длинеВсе тени бредут в неживой вышине,Как луны, мерцают волы при луне,И столько добра и усталости в теле.

Как часто всё это припомнится мне:Тяжелые скрипы арбы в тишине,И, в мирном и медленном лунном огне,Анания, и волы, и Атени…

Олени на гумне. Перевод Б. Ахмадулиной