Николай Туроверов - «Возвращается ветер на круги свои…». Стихотворения и поэмы Страница 30

1942

Тебе не страшны голод и пожар.Тебе всего уже пришлось отведать.И новому ль нашествию татарТоржествовать конечную победу?О, сколько раз борьба была невмочь,Когда врывались и насильники, и воры, ―Ты их вела в свою глухую ночь,В свои широкие звериные просторы.Ты их звала, доверчивых собак,В свои трущобы, лютая волчица.И было так, и снова будет так,И никогда тебе не измениться.

Однополчанам

Гимназистом, реалистом и кадетомНачиналась беспощадная война.Голубым необычным светомЖизнь моя теперь озарена.Ничего не тронет и не ранитЗакаленных неожиданной судьбой;Мертвые мои однополчанеПо ночам беседуют со мной.Старшие ― времен Елизаветы,Надо каждого запомнить и учестьЧинопочитание, при этомНе роняя и казачью честь.Младшие ― совсем еще недавноЮность не испившие до дна,Страшно, и таинственно, и славноВы доверились снегам Каледина,Той зимы семнадцатого годаБез которой, уверяют знатоки,Лучшего всемирного походаНе смогли б придумать казаки.

Я знаю

Я знаю ― не будет иначе,Всему свой черед и пора,Не вскрикнет никто, не заплачет,Когда постучусь у двора.

Чужая на выгоне хата,Бурьян на упавшем плетне,Да отблеск степного заката,Застывший в убогом окне.

И скажет негромко и сухо,Что здесь мне нельзя ночевать,В лохмотьях босая старуха,Меня не узнавшая мать.

«Бурей растревоженная степь».

Москва, 2008

Млечный путь

«В скитаньях весел будь и волен,Терпи и жди грядущих встреч, ―Тот не со мной, кто духом болен,Тому не встать, кто хочет лечь.Простор морей, деревья пущиИ зреющий на ниве злакОткроют бодрым и идущимБлагословляющий Мой знак.В лицо пусть веет ветер встречный, ―Иди ― и помни: Я велел», ―Так говорил Господь, и МлечныйНа темном небе путь блестел.

Воспоминание

Крушила, топтала, сжигала,Но до конца не сожгла!Если бы молодость знала,Если бы старость могла!.. Что же!Старость ― как старость! А мнеСнится веселый, пригожийДед на буланом коне.

Звезда

Марии Волковой

Ты все поешь о жизни тесной,Но погляди: в свой час ночной,Какой единственной, чудеснойНад нашей страшной нищетойЗвезда заветная сияет…Так знай же ты, как кто-то знает,Тебя не видев никогда,Что это верная звезда.

Буян

Памяти Петра Кумшатского

Где-то там, ― за тридевять морей,Под названьем острова Буяна,Есть страна, и я стремлюсь все к нейПо волнам ночного океана.Месяцы, года, десятки летЯ стою ночами у штурвала,Сколько раз уже сиял рассветИ заря печально догорала.Днем всегда один и тот же штиль:Франция ― неспешная отрава,Край мой бесковылистый, не ты льНа меня давно имеешь право?Больше нечем мне тебе должать, ―Перепел все песни и напевы,Это право ― мертвому лежатьПод Парижем на погосте Женевьевы.И не путеводною звездой,Не моей животворящей силойТы теперь склонилась надо мной,Над моею склонишься могилой.Но и там, когда остынет кровь,Буду тем же: из подземного туманаКаждой ночью уплыву я вновьВ сонный поиск острова Буяна.

«Мы все гости на погосте…»

Мы все гости на погосте,Ожидая вечный дом.Посетят нас также гости,Когда в дом мы перейдем.Будут взрослые и дети,Будет нежность оттого,Будет многое на свете,Кроме сердца твоего.

«Опьянеть от солнечного света…»

Опьянеть от солнечного света,Обойти прозрачные лесаИ поверить, что долина этаЛучшая на свете. ЧудесаСами знают, ― просим иль не просим, ―Свой, от Бога, предрешенный срок,Как, пришедших на свиданье, восемьЭтих мимолетных строк.

Февраль

Сквозь кровь и смерть ордынского пожара,Сквозь дым, чрез муки, пытки и гроба,Нас, уцелевших, провела недаром,Как под уздцы, чудесная судьба.И нам самим неведомая силаС тех пор навек судьбою вручена, ―Недаром смерть нашел в степях Корнилов,Едва покинув гроб Каледина.Над Ледяным и над Степным походомБыл тот же ветер. Снежная земляВела единственным, неповторимым ходомНас в белые просторы февраля.А он, суровым инеем развеясь,Скрывал следы непрошенных могил.С тех пор февраль наш ― драгоценный месяц.Кто уцелел ― его не позабыл.Вот так всегда своим последним снегомПрикроет все, что замерло давно,А по весне божественным побегомВоскреснет погребенное зерно.Недаром дед мой пел казачьи песни,Недаром верил в Божью благодать,Мой милый внук, казачество воскреснет,Чтоб и другим дать силу воскресать.

Муза

Когда я ночью жду ее прихода,

Жизнь, кажется, висит на волоске.

Ты всем поешь, а тем, единым,Находишь разные слова.Ты в солнце превращаешь льдины,Цветет невидимо траваОдним твоим прикосновеньемНа миг, на час и навсегда.Твое глухонемое пенье,Как снега горного вода, ―Звеня, идет потоком вечным,Дробя гранит угрюмых скал,И звездный путь ― путь бесконечный ―Тебе Господь на небе дал.И будет ночь. И ты в молчаньеПридешь ко мне в последний раз,Оставив где-то на прощаньеПочти написанный рассказ.

«Мертвое лежит казачье тело…»

«Там, где кровь текла казачья, ―

трава зеленеет».

Мертвое лежит казачье тело,Кружится над телом воронье,Но душа еще не улетела,Не явилась в царствие Твое.Где-то здесь еще душа летает,Сорок дней парит степным орлом.Ничего хозяюшка не знает,Прибирает свой казачий дом,Ничего не знают казачата,На дворе играют в копырка[16].А степной орел летит все выше,Улетает дальше в небосвод…Ты все знаешь, Господи, и слышишь:Не оставь покинутых сирот.

«Очень много света. Затянулось лето…»

Очень много света. Затянулось лето.Жизнь моя короче, а стихи твоиВсе еще пророчат о любви поэта,Все еще мешают мне мой век дожить.Что-нибудь такое, ― детское, простое, ―Всем давным-давно знакомые слова:Небо ― голубое, солнце ― золотое,Глаз твоих веселых зеленей трава.

Элегия