Владимир Маяковский - Том 9. Стихотворения 1928 Страница 28

Алупка 25/VII-28 г.

Небесный чердак*

Мы пролетали,         мы миновалиместности    странных наименований.Среднее      между      «сукин сын»и между   «укуси» —Сууксу   показал      кипарисы-носыи унесся       в туманную синь.Го — ра.Груз. Уф!По — ра.Гур — зуф.Станция.       Стала машина старушка.Полпути.       Неужто?!Правильно    было б       сказать «Алушка»,а они, как дети —       «Алушта».В путь,   в зной,крутизной!Туда,     где горизонта черта,где зубы      гор       из небесного рта,туда,    в конец,      к небесам на чердак,на —    Чатырдаг.Кустов хохол         да редкие дерева́.Холодно.      Перевал.Исчезло море.      Нет его.В тумане фиолетовом.Да под нами        на полянерадуги пыланье.И вот     умолк       мотор-хохотун.Перед фронтом         серебряных то́полеймы пронеслись      на свободном ходуичерез час —         в Симферополе.

[1928]

Евпатория*

Чуть вздыхает волна,         и, вторя ей,ветерок   над Евпаторией.Ветерки эти самые           рыскают,гладят   щеку евпаторийскую.Ляжем   пляжем      в песочке рыться мыбронзовыми         евпаторийцами.Скрип уключин,          всплески           и крики —развлекаются      евпаторийки.В дым черны,      в тюбетейках яркихкараимы       евпаторьяки.И сравнясь,         загорают рьянеймосквичи —          евпаторьяне.Всюду розы        на ножках тонких.Радуются        евпаторёнки.Все болезни         выжмут         горячиегрязи      евпаторячьи.Пуд за лето     с любого толстогососкребет     евпаторство.Очень жаль мне           тех,         которыене бывали     в Евпатории.

Евпатория 3/VIII

[1928]

Земля наша обильна*

Я езжу   по южному        берегу Крыма, —не Крым,       а копия        древнего рая!Какая фауна,         флора           и климат!Пою,     восторгаясь        и озирая.Огромное     синее          Черное море.Часы  и дни     берегами едем,слезай,   освежайся,        ездой умо́рен.Простите, товарищ,         купаться негде.Окурки   с бутылками            градом упали —здесь     даже     корове        лежать не годится,а сядешь в кабинку —         тебе               из купаленвопьется       заноза-змея         в ягодицу.Огромны       сады      в раю симферопольском, —пудами   плодов      обвисают к лету.Иду  по ларькам         Евпатории               обыском, —хоть четверть персика! —              Персиков нету.Побегал,       хоть версты         меряй на счетчике!А персик       мой          на базаре и во́ поле,слезой   обливая         пушистые щечки,за час езды     гниет в Симферополе.Громада      дворцов        отдыхающим нравится.Прилег   и вскочил от куса̀чей тоски ты,и крик   содрогает           спокойствие здравницы:— Спасите,        на помощь,             съели москиты! —Но вас   успокоят          разумностью критики,тревожа   свечой      паутину и пыль:«Какие же ж         это,           товарищ,              москитики,они же ж,     товарищ,            просто клопы!»В душе   сомнений        переполох.Контрасты —      черт задери их!Страна абрикосов,           дюшесов            и блох,здоровья       и          дизентерии.Республику     нашу          не спрятать под ноготь,шестая   мира        покроется ею.О,     до чего же      всего у нас много,и до чего же ж      мало умеют!

[1928]

Польза землетрясений*

Недвижим Крым.        Ни вздоха,            ни чиха.Но,  о здравии хлопоча,не двинулись      в Крым         ни одна нэпачихаи   ни одного нэпача.Спекулянты,         вам скрываться глупоот движения         и от жары —вы бы      на камнях         трясущихся Алупоклучше бы       спустили бы         жиры.Но,  прикрывши      локонами ушии надвинув     шляпы на глаза,нэпачи,   стихов не слушая,едут  на успокоительный нарзан.Вертя      линяющею красотою,ушедшие       поминая деньки,скучают,       с грустной кобылой стоя,крымские     проводники.Бытик   фривольный            спортом выглодан,крымских        романов        закончили серию,иброшюры     доктора Фридляндадремлют     в пыли        за закрытою дверью*.Солнцу облегчение.            Сияет солнце.На лице —     довольство крайнее.Сколько      силы      экономится,тратящейся     на всенэповское загорание.Зря  с тревогою      оглядываем Крым              из края в край мы —ни толчков,        ни пепла         и ни лав.И стоит Ай-Петри,           как недвижный               несгораемыйшкаф.Я   землетрясения          люблю не очень,земле     подобает —        стоять.Но слава встряске —         Крым                орабоченбольше,   чем на ять.

[1928]