Евгений Витковский - Век перевода. Выпуск первый (2005) Страница 24

***

покуда над морем крутящийсяветер не обратил он в горстьбелых мышей чтоб барсуковпревратить в булыжник на которыйлуна каплет свечой,

мы положим его вялую как сыр рукуперед отверстием норки чтоб он сталпищей для несчастной листвы поляс которым я вместе качаюсь легонькотуда-сюда в колыбели моря

я потому его разрезал.

***

послушай:когда я еще жил с ними мы из нитей и тряпьятворили вместе миркогда моим был его глази руки белые еготогда благословлял я снеги в дождь смеялся.

когда полудни проводиля в комнате его и в его телеходил или сидел, читал ли книгуили спал, когда пути я зналушей его и реку его глазя проплывал когда игралего руками и по губам бежалвстречался часто я с собойсмеясь ли плача говоря.но,с наступлением осени он ушеля с ним вместе ведь я себя не нашеля отдал руку его рукамя пленен его глазамия смущен его ушамизаблудился в его телев его теле потонул.

***

Я слушаю как вечер снаружи за окномС силой мощной пульсации утекаетВремя гибкое и темень втягивая ртомКак медленно сердце мое вырастает

О бесчувственность серость и бренностьНа стульях стальных среди гиблых книгНоги в шнурках лед в глазах и леностьНизменных пальцев рыскающих в них

Страсть там лишь бусинка в глазах рыбакаЧелнок человека морем движем слегкаВыудить мысль из воды чудаку негожеВ богатых сетях средь мидий счастья и позже

БЕСЧЕСТНАЯ МОГИЛА МОРЯКА[7]

пару раз в день мне удаетсясбежать в новый миртам прекращаются вздохитам нет голоса в спину хотя я знаючто должен вернуться но я не плачуесли бы в этом мире я смог вдругостаться чуть дольше и всякийраз вновь дольше до тех пор покаобычный мир не превратится в сонпохожий на ночной кошмар из детства,в который уже невозможно поверить,потому что есть лучше, что более ценно,потому что я нашел клад, в который никтоне верил золото на дне моря из корабляутонувшего а никто и не знал

и тогда мое счастье будет подобновеличию этой мести, темныйпризрак парящий по дну океанамогила храбрых моряков чье золототела их будто лампу украшает

***

ты завтра умрешь; этим стихамты телеграммой отправишь улыбкуони ее ждут. Не дозволь почтальонучто мчится с предсмертным часомтвоим стать вестником злаживи. Разбей зеркалов котором плакало твое лицо.

***

я самый невинный зверь на землея сплю с ночью срастаясь с ней телома ночь растет в моем сердце

темной тканью твоих пальцевя плету одиночество ночипестрое придирчивое переменчивое

я познал все слезы одиночестваударь меня открой меняя роза веселья

иди сюда доверься мнея забросаю ветер звездами

как лодку изобилияв скупости моря

ну раз ты не пришеля потихоньку закрываюсь.

ОТЦУ[8]

о отец мы были вместев медленном поезде без цветовчто ночь как перчатку надеваети снимает мы были вместеотец когда нас накрыло темнотой.

где ты теперь в резвом ветеркезеленого авто на прогулкеили день не оставил свою перчаткуна столе где сумерки и кроткоеисцеление в будущем непреложны.

мои губы мои нежные губы сомкнуть.

Максим Калинин{16}

РОБЕРТ ГРЕЙВЗ (1895–1985)

ЛИКЕЙЯ

Волки лесныеЛюбят Ликейю.Встретят — завоют,Кругом обсядут,Зубы ощерят.

Стан ее гадомПерепоясан.Стрелы в колчане.Гребнем резнымВолосы чешет.

Полуволчица,Полужена,Смотрит на стаю,Всех привечая,Царственным взором.

Если кто в дракуИз-за нее,Грозно окрикнет:«Эй, образумьтесь,Я не про вас!»

И легконога,И быстрорука.Многие волкиПомнят зловещийЗвон тетивы.

Раз на рассвете,Встретив Ликейю,В темном оврагеРобко спросил я:«Что нужно волку?»«Лютая зависть, —Та отвечала, —Зависть и зубы,Зубы и брюхо.Хочешь прибитьсяК стае моей?»И засмеялась.

ДИЛАН ТОМАС (1914–1953)

***

Звезды плывут из пустоты,Кожа зимы шелушится,Лето несет хоронить в кустыТрупик весенней птицы.

Символы вырыты из пескаЧетырех годовых прибрежий;С посвистом птичьим осень в рукахТри пламени года держит.

С дерева крикну лету про снегИ холод, держась за сучья.Чтобы отходную солнцу спеть,Кукушка научит меня весне,Слизень — смерти научит.

Знаю, червяк — всех часов точней,Слизень — месяцеслов;Только в кровосмешеньи днейСтерся мир до основ.

***

Я — искусник иль кустарь?Верен собственным заветам,Я могу певучим светомРазгонять ночную хмарь.Не пишу я, не таков,Для оваций и венков,Корки хлеба, славы дутой,Верю — руки двух влюбленных,С горем делящих альков,Грошик радости дадут мнеИз сердечных тайников.

Над листком сижу склоненныйЯ какую ночь подрядНе для статуи зеленойВ одеянии до пят.Нет, пишу я для влюбленных,Что в обнимку с горем спятИ певцу ночных минутГрошик радости дадут.

Антонина Калинина{17}

КОНСТАНТИНОС КАВАФИС (1863–1933)

ГОРОД

Ты говорил: «Уйду в иную землю,К другому морю, в лучшие селенья…Здесь каждый шаг сулит мне осужденье,Здесь сердце, словно мертвеца, хоронят.Стряхнуть с себя оцепененье! ТонетМой взгляд, куда бы он ни обратился,В воспоминаниях — за что я бился,Что потерял, где ум мой ныне дремлет».

На новые места, в иную землюТы не придешь. С тобою этот город.Состаришься ты там же, где был молод;Всё тот же дом ты посетишь, седея…Живи же здесь, надежды не лелеяУехать ли, уплыть: остаток летТы промотаешь всюду — здесь ли, нет, —И, не проснувшись, жизнь свою продремлешь.

САТРАПИЯ

О, как же горько — когда ты, казалось,Рожден для дел прекрасных и великих,Твой рок тебя лишил несправедливоПоклонников, успеха… И повсюдуТебе препятствуют чужая низость,И мелочность дешевая, и черствость.Как страшен день, когда придется сдаться(Придется и отчаяться, и сдаться…),Когда отправиться придется в СузыИ ко двору явиться Артаксеркса.Тебя, конечно, благосклонно встретят:Предложит царь сатрапию тебе,А ты, отчаявшись, всё это примешь:Всё это, что совсем тебе не нужно, —Когда другого, ах, другого ищетТвоя душа: всеобщей похвалы,И одобрения софистов, иТрудом заслуженного восклицаньяБесценного: «Как это хорошо!», —На площади, в театре, — увенчанья…Откуда Артаксерксу это взять?В сатрапии едва ль найдется это, —А как без этого ты будешь жить?

СВЕРШИЛОСЬ