Всему свету голова - Леонид Александрович Гурченко Страница 21

испытает эту заповедь в действии на детях старше пяти (лучше на своих) или на любом встречном из своих знакомых: и через день и через год он будет чувствовать на себе отдачу «оскорблённого достоинства». Прошу при этом учесть: если заповедь «положи туда, где взял» будет действовать между A и B только на словах, без наглядных и ощутимых методов.

Воскресенье 09.11.2008 г. я по старой памяти ушёл из дома на родник у Соколиной горы за чистой водой, хранящей сейчас вкус осенней листвы, как это и естественно для лесного живца. Точнее – мы ушли. Со мной отправились две внучки, ученицы 1-го и 5-го класса лицея. Поэтому я не хотел встречи с берегами нашей «Песчанки», и не хотел видеть сосновую посадку на восточной стороне города, униженную природу каким-то видом curvus[12]: мусору горше и горше – что ни шаг, всё больше.

Пошли дачной тропой через поле на дощатый мост, радующий тугой зыбью перекинутых двух рельс через моторную «Песчанку» – быструю и бойкую. Два-три года назад я видел родник среди нескольких пасущихся валунов в ольховых зарослях. Теперь, уже на виду родника ме́ста, меня насторожили перила, несколько коричнево-серебристых жердин, прибитых к тонким стволам ольшаника – раньше такого не было. Миновали грязь по мосткам с перилами, подошли к давно знакомому месту, и я ахнул: вот это дела! Я никогда не видел столько живых, необработанных камней – громадных, средних, меньше и меньше, согнанных в одно место валунов, расставленных и уложенных по своим местам. Сразу видно, что здесь умение и труд превозмогли всё. И это всё возвышает дух. Потому что диким валунам, уложенным то в виде северных крепостных стен, высотой более метра и чуть ниже, то в виде конусной башни с уже растущим на вершине хвойным деревцем, то стоящим дыбом, придан вид волевого замысла. При этом, если судить по угрюмым остаткам цветов и других растений, эти камни весной и летом нарядно кудесятся в цветы и садовые кустарники. Соучастие места и деятельности – но чьей деятельности? Чей труд? Кому этот родник оставил место для поступка?

В центре сооружений, на валуне, поставленном дыбом, вырезан большой символ рунического алфавита «Футарк» руна Odal – родина, родной дом, автономия. Кстати, при чтении руны Odal методом метатезы, перестановки звуков, получает чтение lado. Всё рассмотрев, дети выговорили: «Как тут всё здорово!» – и рванулись на гору, что покруче, что за ручьём, – сбега́ли с криками и визгами. Существо «родины» как местности или области обитания человека, по-старому «волости», близко к значению слов «владеть» и «здравствовать». Отсюда жизненная сила родины.

Появились прохожие – «беглые», как и мы, муж с женой, потом ещё двое на спуске за ручьём, муж с женой. Эти собирали самые последние грибы, земляные опята. От них узнал, что эту автономию камней создаёт мужчина по имени Павел вместе с женой. Иногда ему помогает кто-нибудь посторонний вытащить из ручья и дотащить до родника особо тяжёлый валун. Говорит, что нужно делать людям добро. Я оставил на камне записку с номером своего телефона, положив удерживающий белый камень сверху в виде осколка черепной коробки.

– Как вы дошли до такой жизни? – спросил я Павла и Ларису, когда, наконец, мы встретились у родника. Молодые люди заулыбались. Павел Станиславович Беликов сухощавый и рослый блондин, Лариса (отчество?) красивая и русоволосая, помогает ему как может, а может она много – не только осиливать вместе с ним трудные камни и землю, но весь «культурный вид» камней, цветы и кустарники, её дело.

– Как-то раз набирал воду из родника, тут же какие-то бабушки, одна из них возьми и скажи: обустроил бы кто родник. С этого и началось. – Занятые вопросами и ответами, ни я, ни Павел сразу не сообразили, что Лариса увидела пролетающих птиц, сказала, что они хищные по виду и красивые, подумала, что это соколы, и тут же догадалась о происхождении названия Соколиной горы: значит, тут селятся соколы. Мы не успели, за хлыстами вершин их было уже не видно. Я спросил о том, что будет на забетонированной площадке. Он вежливо уклонился от ответа. И правильно сделал: всё расскажи да расскажи. Но дальше я понял, что не на этой площадке, а повыше над источником, возможно, будет часовня, если… И это было понятно: нужны не только умение и труд Павла и Ларисы, но соучастие каких-то финансовых добровольцев. Так это место постепенно выявляет свою сакральность.

Время

Сокол и кони!

Скот восьминогий,

Связь неба с землёй.

Время, время,

Мышление огня Вселенной.

В многолюдном зеркале

Отражение кривое.

Золотое, даровое,

Вольный вид и русский быт.

Время встречи с целью

И время дракона.

V. Капитолина Антоновна Кокшенёва, заведующая отделом культуры ж. «Москва»

11 декабря 2008 г.

Когда-то греки особенного, своеобразного частного человека вне общины считали несведущим, неопытным неучем и невеждой и оглашали словом «идиот» – глупый простец, тупица, дурак; и, противопоставляя прозаика поэту, называли прозаика идиотом. Зловещее и надменное что-то в простоте, как в повадках варваров, простота дышит бездной. Ничего путного, например, так и не сложилось с «простыми» журналами «Наш современник» и «Москва». В «Москве» знаю К.А. Кокшенёву. Слово взял о ней, но скажу чуть позже. В «Современнике» знаю ещё с 80-х годов главного редактора С.Ю. Куняева, друга В.В. Кожинова, с которым у меня были хорошие отношения, знал и заведующего отделом поэзии Ю.П. Кузнецова. Ему однажды я представил поэму «Рим – Корсунь – Новгород» через канцелярию редакции, как было сказано мне. Представил молча. Вскоре он тем же путём, через канцелярию, отставил поэму молча – ни слова, ни пометки на рукописи. Без дна и покрышки – бездна. Любое бранное слово вежливее молчания (из Ницше).

Прибавление. Этот своеобразный эзотеризм отразился насчёт Ю.П. Кузнецова в 2010 году в интеллектуально изящном, лаконичном и убедительном «переборе людишек», по слову Ивана Грозного, – поэтов в постсоветский период, в стихотворных произведениях которых встречаются древнерусские мотивы, – в обзоре доктора филологических наук, сотрудника Института мировой литературы им. Горького А.С. Дёмина. «Уникальную попытку создания поэтической истории отрицательных героев Древней Руси (и Европы), – изяществует Дёмин на Кузнецова, – предпринял Ю. Кузнецов в поэме „Сошествие во ад“, отчасти следуя Данте, отчасти „Хождению Богородицы по мукам“. На самом деле это злорадный суд православного поэта над многочисленными изменниками, еретиками, палачами и разбойниками; их множество:

В огненной яме стояла косматая тень.