Константин Случевский - Полное собрание стихотворений Страница 21

«Нет, верба, ты опоздала...»

Нет, верба, ты опоздала,Только к марту цвет дала, —Знай, моя душа сызмалаВпечатлительней была!

Где же с ней идти в сравненье!Не спросясь календаря,Я весны возникновеньеЯсно слышу с января!

День подрос и стал длиннее...Лед скололи в кабаны...Снег глубок, но стал рыхлее...Плачут крыши с вышины...

Пишут к праздникам награды...Нет, верба, поверь мне, нет;Вешним дням мы раньше рады,Чем пускаешь ты свой цвет!

«Помню: как-то раз мне снился...»

Помню: как-то раз мне снилсяГенрих Гейне на балу;Разливалося весельеПо всему его челу...

Говорил он даме: «Дама,Я прошу на польку вас!Бал блестящ! Но вы так бледны,Взгляд ваш будто бы погас!

Ах, простите!– я припомнил:Двадцать лет, как вы мертвы!Обращусь к соседке вашей:Вальс со мной идете ль вы?

Боже мой! И тут ошибка!Десять лет тому назад,Помню, вас мы хоронили;Устарел на вас наряд.

Ну, так к третьей... На мазурку!—Ясно вам: кто я такой?»– «Как же, вы – вы Генрих Гейне:Вы скончались вслед за мной...»

И неслись они по зале...Шумен, весел был салон...Как, однако, милы пляскиПерешедших Рубикон!..

«Могучей силою богаты...»

Могучей силою богатыЗа долгий, тяжкий зимний срок,Набухли почки, красноваты,И зарумянился лесок.

А на горах заметны всходы,Покровы травок молодых,И в них – красивые разводыВеснянок нежно-голубых.

Плыву на лодке. РазбиваюВеслом остатки рыхлых льдов,И к ним я злобу ощущаю —К следам подтаявших оков.

И льдины бьются и ныряют,Мешают веслам, в дно стучат;Подводный хор! Они пугают,Остановить меня хотят!

А я весь – блеск! Я весь – спокоен...Но одинок как будто я...Олин я в поле – и не воинМне нужно песню соловья!

«Порою между нас пророки возникают...»

Порою между нас пророки возникают,Совсем, совсем не так, как думаете вы,Их в этот мир вещать не степи посылают,Сиянье не блестит с избранной головы.

Нет в наши дни у нас пророков по призванью,Им каждый может быть, – пустыня ни при чем;Вдруг замечается – в противность ожиданью —Огонь, светящийся на том или другом.

Ничтожнейший из нас в минуту ту иль в этуПророком может быть; случайно он постигБольшую истину, и он вещает свету...Знать, огненный к нему с небес сошел язык...

И скажет он свое, и быстро замолкает,И, бедный, может быть, всю жизнь свою прождет:Вот-вот сойдет язык, вновь пламя заиграет...И, в ожидании, он, чающий, умрет...

«Велик запас событий разных...»

Велик запас событий разныхИ в настоящем и в былом;Историк в летописях связныхЖивописует их пером.

Не меньше их необозримыПрироды дивные черты,Они поэтом уловимыПри свете творческой мечты.

Но больше, больше без сравненья,Пестрее тех, живей другихЛюдского духа воплощеньяИ бытии сердец людских.

Они – причина всех событий,Они – природы мысль и взгляд,В них ткань судеб – с основой нитейГнилых и ветхих зауряд...

«Раз один из фараонов...»

Раз один из фараоновСкромный дом мой посетил;Он, входя, косяк у двериДлинным схентом зацепил.

Бесподобная фигура!Весь величественно-груб,Поражал он ярким цветомКрасной краски страстных губ.

Хрустнул стул, чуть он уселся;Разговор у нас пошелНа различные предметы:Как он с Гиксом войны вел,

Как он взыскан был богами,Как он миловал, казнил,Как плотинами хотел онУкротить священный Нил,

Как любил он страстно женщин...Чтоб свободней говорить,Попросил меня он двериПоплотнее затворить.

И пошел он, и пошел он...Ощущаю в сердце страхПовторять вс то, что слышалПри затворенных дверях.

Удивительное сходствоС нами... Та же все канва:Из времен «Декамерона»И деянья, и слова!

«В древней Греции бывали...»

В древней Греции бывалиСостязанья красоты;Старики в них заседали,Старики – как я да ты.

Дочь твоя – прямое диво,Проблеск розовой зари;Все в ней правда, все красиво ..Только – ей не говори!..

Запах мирры благовонной,Сладкий шепот тишины,Лепет струйки полусоннойВ освещении луны;

Голос арфы, трель свирели,Шyм порханья мотыльковИль во дни святой неделиДальний звон колоколов...

Вот те тонкие основы,На которых, может быть,Можно было б ткать покровы —Красоту ее прикрыть.

«Совсем примерная семья...»

Совсем примерная семья!Порядок, мир... Чем не отрада?Но отчего вдруг вспомнил яСтраничку из судеб Царьграда:

По лику мертвого царяГуляют кистью богомазы,И сурик, на щеках горя,Румянит крупные алмазы;

Наведена улыбка губ,Заштукатурены морщины,А все же это – только трупИ лицевая часть картины!

«Как ты чиста в покое ясном...»

Как ты чиста в покое ясном,В тебе понятья даже нетО лживом, злобном или страстном,Чем так тревожен белый свет!

Как ты глупа! Какой равнинойРаскинут мир души твоей,На ней вершинки – ни единой,И нет ни звуков, ни теней...

«Вы побелели, кладбища граниты...»

Вы побелели, кладбища граниты;Ночная оттепель теплом дохнула в вас;Как пудрой белою, вы инеем покрытыИ белым мрамором глядите в этот час.

Другая пудра и другие силыПод мрамор красят кудри на челе...Уж не признать ли теплыми могилыВ сравяеньи с жизнью в холоде и мгле?

«Какое дело им до горя моего...»

Какое дело им до горя моего?Свои у них, свои томленья и печали!И что им до меня и что им до него?..Они, поверьте мне, и без того устали.А что за дело мне до всех печалей их?Пускай им тяжело, томительно и больно...Менять гpyз одного на груз десятерых,Конечно, не расчет, хотя и сердобольно.

«По берегам реки холодной...»

По берегам реки холодной —Ей скоро на зиму застыть —В глубоких сумерках наносныхТончайших льдин не отличить.

Вдруг – снег. Мгновенно забелелаСтремнина там, где лед стоял,И белым кружевом по черниСнег берега разрисовал.

Не так ли в людях? Сердцем добрымОни как будто хороши...Вдруг случай – и мгновенно глянетВесь грустный траур их души...

«Какая ночь убийственная, злая...»

Какая ночь убийственная, злая!Бушует ветер, в окна град стучит;И тьма вокруг надвинулась такая,Что в ней фонарь едва-едва блестит.

Л ночь порой красотами богата!Да, где-нибудь нет вовсе темноты,Есть блеск луны, есть прелести закатаИ полный ход всем чаяньям мечты.

Тьма – не везде. Здесь чья-то злая чара!Ее согнать, поверь, под силу мне:Готовы струны, ждет моя гитара»Я петь начну о звездах, о луне.

Они всплывут. Мы озаримся ими —Чем гуще тьма, тем будет песнь ясней,И в град, и в вихрь раскатами живымиЗальется в песне вешний соловей.

«Ты тут жила! Зимы холодной...»

Ты тут жила! Зимы холоднойПокров блистает серебром;Калитка, ставшая свободной,Стучит изломанным замком.

Я стар! Но разве я мечтамиО том, как здесь встречались мы,Не в силах сам убрать цветамиВесь этот снег глухой зимы?

И разве в старости печальнойВсему прошедшему не жить?И ни единой музыкальной,Хорошей думы не сложить?

О нет! Мечта полна избыткаВоспоминаний чувств былых...Вот, вижу, лето! Вот калиткаНа петлях звякает своих.

Июньской ночи стрекотаньеИ плеск волны у берегов...И голос твой... и обожанье, —И нет зимы... и нет снегов!

«Как робки вы и как ничтожны...»

Как робки вы и как ничтожны, —Ни воли нет, ни силы нет...Не применить ли к вам, на случай,Сельскохозяйственный совет?

Любой, любой хозяин знает:Чтобы траве пышней расти,Ее скосить необходимоИ, просушив, в стога свезти...

«Было время, в оны годы...»

Было время, в оны годы,К этим тихим берегамПриплывали финикийцы,Пробираясь к янтарям.

Янтари в песках лежалиЧто янтарь – смола одна,Финикийцы и не знали;Эта мудрость нам дана!

И теперь порой, гуляяКраем моря, я смотрю:Не случится ль мне, по счастью,Подобраться к янтарю.

Говорит мне как-то море:«Не трудись напрасно, друг!Если ты янтарь отыщешь, —Обратишь его в мундштук.

Он от горя потускнеет...То ли было, например,Попадать на грудь, на плечиДревнегреческих гетер!..

Отыщи ты мне гетеру,А курить ты перестань,И тогда тебе большуюЯнтарем внесу я дань».

С той поры хожу по взморью,Финикийцем жажду быть,Жду мифической гетеры,Но – не в силах не курить...

«На сценах царские палаты...»