Николай Позняков - Преданный дар: Избранные сихотворения. Страница 2

БРИТАНСКИЕ АЭРОПЛАНЫ

В высоте могучим хором,Словно струны, звоны птиц:В синем небе над БосфоромСталь моторов, искры спиц.

Вольной стаей, лётом стройным,Распластался легкий строй:В небе ясном и спокойномТреугольник золотой.

Блеском волн, победой пьяны;Ввысь несется звонкий гул;– А внизу, уйдя в туманы,Веря в древние арканы,Ждет таинственный Стамбул…

«Не строя планов, спокойно-мудрый…»

Не строя планов, спокойно-мудрый,Отдайся жизни, живи и жди:Смеется Мальчик Золотокудрый,Тебя зовущий впереди.

Ты видишь: небо лазури яснойЛаскает дымкой уклоны гор,И веет ветра полет бесстрастный,Могуче нежен, свеж и скор.

Предел ли видишь в дали безбрежной,В дали искристой морских валов?Иль горьки брызги волны мятежнойУпругой груди парусов?

Под ярким солнцем душою мудройОтдайся жизни, живи и жди;Смеется Мальчик Золотокудрый,Тебя зовущий впереди.

«Я отплывал в холодные туманы…»

Я отплывал в холодные туманыПод голоса испуганных сиренОтыскивать, за гранью белых пен,Далекие, лазоревые страны.

Передо мной лежали океаны.И тягостным казался долгий плен,И прыгал компас, и тревожил крен,И налетали буйно ураганы.

И наконец, в сиянии заката,Вставали гребни небывалых скал,И шумный порт нас весело встречал,Сады, дворцы и храмы из агата.И мнилось нам – исполнилась мечта!Но каждый раз земля была не та…

«Когда удлиняются тени…»

Когда удлиняются тени,И гаснет багровый закат,И парки с кустами сирениТревожней и строже молчат,

И ночь шелестит покрывалом,И вечер, таинственный друг,Скользит по асфальтам усталымВ огнях электрических дуг –

В толпе беспокойной и пестрой,Прорезанной лентами фар,Ты чуешь ли смутный и острыйПризыв обольстительных чар?

Как шпаги, встречаются взгляды;Заманчив нежданный удел;Пьянят тебя легкие ядыПродажных и ласковых тел,

И ты узнаешь понемногуСквозь бездну забытых вековИ древнюю эту тревогу,И огненный край облаков.

«Под грохот безумный ночных барабанов…»

Посв. Ю. Петрову

Под грохот безумный ночных барабановМне стран полуденных жаль,Где над редкими рощами старых платановНесется вольный мистраль.

Вместо визгов, и воплей, и стонов столицы,И пляски наглых блудниц –Там трепещут, как крылья испуганной птицы,Огни далеких зарниц.

Там сухая земля истомилась от жара,Там вечно дремлет гроза,Там сквозь ветки олив на тебя устремятся так яроДикого фавна глаза!

ЛЮБОВЬ

ГИМН АФРОДИТЕ

Я служу тебе, вечная дочьРокового и буйного моря,Со всевластной судьбою не споря,Не стремясь ее чар превозмочь.Опустив золотые ресницыНа огонь затаенный очей,Ты даришь наслажденья ночей,Зажигаешь на небе зарницы.Холодна и строга, как мертвец,Вся закутавшись в сумрачных платьях,Ты влюбленных ломаешь в объятьях,Раздуваешь пожары сердец.Никогда не знававшая муки,Ты жестока, безумная мать,И оков роковых не сорвать,Не разнять онемевшие руки!И впивая блуждающий взорИ с устами сливаясь устами,Неизменно мы чуем над намиВеличавой насмешки укор.

«Вечерний луч поля озолотил…»

Вечерний луч поля озолотил,Осенний лист тревожен под ногою.Бреду опять, не ведая покою,Пою опять – и голос мой уныл.

Зачем, зачем умчалось быстро лето,И вместе с ним умчался сладкий сон?Пускай в выси лазурен небосклон:В реке вода уж солнцем не согрета.

Лишь ты таишь, о сердце, тот же зной,Как в жаркий день, у этих струй ленивых,Когда молчит листва на сонных ивах,Когда река под зыбью золотой.

Как будто вновь я вижу волос черныйИ прядь на лоб спустившихся кудрей –И сердце вновь сжимается тесней:О, не сердись тоске моей упорной.

Как может быть мой голос не унылСреди полей, еще живых тобою?Осенний лист тревожен под ногою,Вечерний луч поля озолотил.

«Зачем опять, покой тревожа…»

Зачем опять, покой тревожаСвоей несбыточной мечтой,Мне голос прежний шепчет то же,Что он шептал во тьме ночной?

Зачем опять навстречу тениСлетает с уст бесцельный стихСреди тревоги и волненийИ жалких радостей моих?

Пускай надежды безнадежны,Пускай опять растают сны –Мои мечты сегодня нежны,Как ветер ласковый весны.

Я знаю, знаю: минут сроки,Погаснет теплая заря,Замерзнут вешние потокиВ коварной стуже Января, –

Но сладко мне, любовь тревожа,Безумной тешиться мечтой —И голос прежний шепчет то же,Что он шептал во тьме ночной!

«Какой резец запечатлеть твой лик…»

Какой резец запечатлеть твой ликВ наследие грядущему достоин?Твой облик юн, и непонятно строен,И красотой спокойною велик.

К боям давно, как воин, я привык;Но пред тобой смутится всякий воин.Так чужестранец странно беспокоен,Вступая в дом неведомых владык.

Ты мне даришь объятий опьяненье,Дыханья жар, безумный свет в очах, –А я хотел с молитвой на устахНа алтарях сжигать тебе куренья.Но если я милей, чем ладан мой,Бери меня, и властвуй надо мной!

«Что золото, и сила, и почет…»

Что золото, и сила, и почетПеред твоей всесильной красотою?Везде весна, доколе ты со мною,Везде любовь, без горя и забот.

Куда меня мой рок ни поведет,Пройду везде с поднятой головою:Твоя любовь дарована судьбою,И дар иной мне сердца не влечет.

Пускай судьба, по-прежнему покорна,В венки цветов вплетает мне упорноИ гордый лавр, и величавый дуб:

Я всё отдам, коленопреклоненный,За этот взор, куда-то устремленный,За этот зов твоих любимых губ.

«Дождь осенний льется глухо…»

Дождь осенний льется глухо,Дальний гром не различить;Где-то дряхлая старухаТянет трепетную нить.

Над костром согнулись тениТрех таинственных сестер;К ним струится на колениНитей рвущийся узор.

Нити рвутся, ткутся нити,Смерть приходит, жизнь идет –Всё туманней, всё сокрытейМне судьбы моей черед.

Дождь осенний льется глухо,Вдалеке грохочет гром, —Но бесстрастная старухаНе грозит веретеном.

Дни сомнений, дни печали,Вас не трудно позабыть:Скорби в сердце миновалиИ не рвется наша нить.

«Скользя на послушной машине…»