Георгий Голохвастов - Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма Страница 18

«Во имя Истины, Добра и Красоты…»

Во имя Истины, Добра и КрасотыНа бой ты вызвал жизнь, прокляв ее утехи:Презрел ты смех, и хмель, и песни, и цветы;Не грезились тебе любимые черты, —И в радостях любви боялся ты помехи.

Но жизнь прошла, как сон. Ты меч свой и доспехиСломал в борьбе со злом: не знал победы ты,И видишь, что служил лишь людям для потехи,А позади тебя, как в мертвой степи — вехи,Над всем, что ты отверг, — могильные кресты.

«Забыв восторги страсти, ты ли…»

Забыв восторги страсти, ты лиКлеймишь укором нашу ночь:Ведь звать обманом счастья былиТакой же грех, как истолочьЖивой алмаз в щепотку пыли.

Письмо из Крыма

Как жернов, тяготит мне грудь глухой недуг —Утраченной любви безвыходное горе…Душа моя темна, как в траурном уборе,И южный свет и блеск вселяют в ней испуг.

Здесь ярко, чересчур всё ярко здесь, мой друг,Сверх меры пламенно лазоревое мореИ слишком красочно ликует на простореСапфирно-синих гор горячий полукруг.

Беспечный ветер резв, взметая по ущельюАзалий лепестки душистою метелью,А небо радостно, как вечно юный бог.

И кажется, что всё смеется с явной целью —Лишь резче подчеркнуть, как я с тоской убогВ краю, где место есть лишь счастью и веселью.

«В стенах, гудящих, словно пчёльник…»

В стенах, гудящих, словно пчёльник,Бессонным ропотом борьбы,Где все своих страстей рабы,Я был, чужих страстей невольник,Забытым пасынком судьбы.

А здесь, беспечный мирный странник,Земли родной свободный сын,В цвету и в радости долин,Лишь Красоты одной я данникИ сам свой раб и властелин.

Искусство

Г. В. Дерюжинскому

День за днем всё меняется в мире,Нас самих изменяют лета,Неизменна одна Красота.И в Искусстве всё глубже, всё ширеКрасоту ощущает мечта:Пусть ее не постичь с полнотою,Но отрадно дышать Красотою.

Из Овидия («Поэты, дети вдохновенья…»)

Поэты, дети вдохновенья,О чем мечтали все они?О славе, друг мой!.. К ней стремленьяИ я исполнен в эти дни.

Но встарь поэтов чтили богиИ благосклонные цари;Поэты жили без тревоги,В довольстве полном. Посмотри,

Каким величием священнымБыл вещий сонм их окружен:Утратив счет подаркам ценным,Они любовь прекрасных жен

Переживали мимолетно.И для толпы тех давних летЗвучал и гордо, и почетноЭпитет царственный — поэт.

Увы! В наш век эмблема лиры,Поэтов радостный убор —В презрении плющ. Поэты сиры.И если, вдохновенный взор

Бессонно в выси устремляя,Ты служишь музам, то поверь,Что только праздного лентяяЗаслужишь прозвище теперь.

Увы!.. И все-таки приятноНе досыпать порой ночей,Творя для славы беззакатнойВ венце немеркнущих лучей.

«Угрюм, как склеп, камин холодный…»

Угрюм, как склеп, камин холодный,Тосклива ветра песнь в трубе,И мысль страшит возврат бесплодныйНа зов былого. Но в борьбе

Больного сердца, как и преждеВ неутихающей мольбе,В неизживаемой надежде,Всё та же дума о тебе.

Евангельское пророчество

В то время шепот беспокойныйВоенных слухов и вестейНаполнит мир и всех частейЗемли достигнет. Вспыхнут войны.

В себе разделится народ,Враждою встанет род на род,На царство — царство ополчится.

Тогда, в великий недород,Оповещая свой приход,Костлявый голод постучится.

Тогда дохнет заразой мор;Тогда, зияя, чрево горНеугасимый пламень кинетС дождем из серы и смолы;Землетрясенье — сушу двинет,А закипевших вод валыНа берега потопом прянут,И острова в пучину канут.

Но будет тех невзгод чредаЛишь новых, горших бед началом:Свершится худшее тогдаВ людском паденьи небывалом.

Друг друга люди продаватьНачнут, завидуя друг другу;Убийца, клеветник и татьСвой будут день торжествовал,Средь робких, преданных испугу;Родную дочь бесстыдно матьПродаст разврату на услугу;

А дети заклеймят отца,И брат от брата отречется,Хулы исполнятся сердцаИ Божье имя проклянется…Но устоявший до концаИ претерпевший всё — спасется.

«Я верил, жаждой жить томим…»

Я верил, жаждой жить томим,Виденьям в сказочном мираже,Мечтам в обманчивой их пряже,Надеждам призрачным, и дажеГлазам ласкающим твоим.

Погребальный обряд

Узнав измену, кратко ведалЯ боль и стыд солгавших грез,Но торжества тебе я не далБезвольем жалоб или слез.

Стряхнув усилием прощальным,Как плен, твою былую власть,Костром пылает погребальнымМоя обманутая страсть.

Угрюмо дым клубится серый,И в гневном пламени дотлаСгорает храм любви и веры,Где ты в святилище жила.

А завтра новый день безбурныйОсветит в мертвенной тишиЛишь пепла горсть для белой урныНа тайном кладбище души.

«Лишив все тайны их завес…»

Лишив все тайны их завес,Исчислив всё, всё взяв на вес,Молитву сделав мертвой требой,Мы гордо верим в наш прогресс,

Но, меря всё земной потребой,Здесь, в мире попранных чудес,Мы в силах видеть только небо,За ним не чувствуя небес.

Из Гёте («Кто дни вернет мне золотые…»)

Кто дни вернет мне золотые:Мечты, бунтующую кровь,Порывы дерзостно-святыеИ безоглядную любовь.Всё погубило время злое,Остыла кровь, в душе разлад…О, кто мне возвратит былоеИ кто мне юность даст назад…

«Опять отлетных журавлей…»

Опять отлетных журавлейМаячит в небе треугольник,И вновь на сердце тяжелей:Когда ж пущусь и я, невольник,В свой путь на зов родных полей.

«Мир и жизнь в дарах не скупы…»

Мир и жизнь в дарах не скупы:Солнце, море, красок смена,В розах дол и скал уступы,Песни, ласки, кубков пена.

Но безумьем пышут грозыБитв кровавых. Люди глупы.В царстве роз скрипят обозыС грузом мертвых. Трупы… трупы…

И в дыханьи каждой розы.Как ползучая измена,Дышит веяньем угрозыТошно-сладкий запах тлена.

Из Жана Ришпена («Когда пора надежд признаньем завершилась…»)

Когда пора надежд признаньем завершилась,Я первый поцелуй сорвал — любви печать:Ты — не умела отказать,Но мне ответить не решилась.

У роковой черты последнего пределаРазлуки поцелуй похитил я, как тать:Ты — не решилась отказать,Но мне ответить не умела.

«Слышен осени шелест в затишьи долин…»