Олег Ильинский - Стихи. Книга Пятая Страница 16

Зашли в кафе

Мы оценим сухость летних улицИ улыбку светлого окна,В тесноте из столиков и стульевМы пригубим красного вина.Торопились сутки и неделиИ не помнили, сходя на нет,Сколько мы за столиком сидели,Пять минут или пятнадцать лет.Словно мы играли и смеялись,Сидя под стеклянным колпаком,Только за окном у нас сменялисьРим, Равенна, Мюнхен или Кельн.В светотени этого уюта,Как цветные сумерки легка,Ты была бессмертием минутыИ значеньем каждого глотка.Тени переменятся местами,И поблекнет улица стекла —Мы сейчас расплатимся и встанемИ поймем, что это жизнь прошла.

Вспять поверни

Возьми картон и напиши дворы,Счастливые, в зеленом переливе,С наплывами дичающей коры,Тенистые деревья вековые,И ветки, наклоненные к окну,И тихих кровель сонную волну,Верни предместья на сто лет назад,Пускай в своей наивности бывалойВоркующей элегией сквозятКонюшни, чердаки и сеновалы.И посели в непуганом краюКакую-нибудь крепкую семью.Балкон скрипит подгнившей половицей,И летние проскальзывают дни,А ты и плоский камень сохраниПеред крыльцом, чтобы в седло садиться.

Утренний свет

Румяная улыбка догвудаЦветет в двух метрах от террасы —Каких еще вам надо доводов,Каких реальностей и красок?Жить стоит. Только этой истинеНе так-то просто подчиниться,Нам помогает шорох лиственныйДа книжный холодок страницы.Густые переулки кружатся,И столько в блеске этих кружевПичуг. И все-то им пичужится,С пяти часов они пичужат.Там светотень играет в шахматы,Живет и плещется широко,А окна верхние распахнуты,И в них ударил свет с востока.Пока над крышей старый вяз скрипит,Пока бормочет, прозревая,В домах приготовляют завтракиИ жарят хлеб и кофе варят.Тут ласточка все время вертится,И нам она незаменима:А вдруг она росток бессмертияНам принесет из мезонина?

Бесприютность

Клекотом Ливий и Палестин,Опасной игрой и вызовом —Мир кажется клочьями ярких картинЗа плоским стеклом телевизора.Во всех концах фитили чадят.А истина с грязью спутана —Мир кажется скопищем формул и датВ зеленом сиянье компьютера.Мир — словно сплющен. Его ведутЗаконы числа и случая,А мы бесцветны, как плоть медуз,А мы, как вода, текучи.А мы бесприютней цветного клочка,Пылинкой на стыке лезвийМы длимся. Но в чистой влаге зрачкаМы носим разум созвездий.

Pатисбона

Регенсбург — Ратисбона. сияющий колокол, вечерИ романская свежесть тенистого камня колонн —На гладком полу — светотень золотистых насечек —Солнце готику чтит и плавно течет под уклон.Камень пахнет вином. Дремуч этот камень заката —Церковная служба, римляне, григорианский хорал.Капителью резной, с цветком зари розоватойРатисбона ответит смолкающим колоколам.В тень готической арки, в пролет амбразуры оконнойЗаплывает закат перед тем, как в ночи потонуть.Чистым звуком веков над рекой сквозит Ратисбона.Темным камнем прикрыв свою негасимую суть.

Бросок

От одной датыДо другой даты,Старик, помешавшийся на нуле,Я сам себе — ненужный придаток,Нелепо волочащийся по земле.А мне нужен  зоркий сокол —Упругий бросок вперед,А мне нужен помысл высокий,Который  не умрет.

Примечания

1

Клойстерс — музей средневекового искусства в Нью-Йорке. (примеч. О. Ильинского).