Мемуар. Стихи и переводы. 1965–2023 - Леонид Абрамович Юзефович Страница 10

Здесь дарил нас приветом

и хранил нас от бед

уходящего лета

холодеющий свет.

Загоралась над бором

золотая свеча,

и я рядом с тобою

засыпала, шепча

твоё лёгкое имя,

мой весёлый зарок —

быть очами твоими

на любой из дорог.

Помню утренний кофе

и вечерний покой,

и в закатном пожаре

над осенней рекой,

над широким разливом

этот розовый свет,

этот маленький домик,

где тебя больше нет.

Стихи, написанные ученицей школы-коммуны «Муравейник» в 1920 году

Деревянными молотками

солдаты выколачивают вшей

из гимнастёрок.

Моё сердце

устало

стучать

в такт

этому звуку.

Атака флешеттами[7]

От гряды облаков отделяется аэроплан

Как сгущенье беды из тошнотной житейской

                                                                      мороки.

Моя жизнь, ты конечна, случайна, пуста,

                                                                    но тепла.

А вокруг – ни избы, ни леска, лишь поля

                                                           вдоль дороги.

Приближаясь, всё громче и злее клекочет

мотор —

Стимфалийская птица пронзает пятно голубое

И роняет перо. Наконечник тяжёл и остёр.

Мне бы шкуру немейского льва растянуть

                                                            над собою,

Когда медная смерть разрезает

                                               небесный простор,

И молчит пулемёт, обессиленный

                                                древней волшбою.

Монгольская песня[8]

Когда пламя заката заливает степь,

я вспоминаю тебя.

Когда горные снега становятся

                                           пурпурными

и золотыми,

я вспоминаю тебя.

Когда первая звезда зовёт пастуха домой,

когда бледная луна окрашивается кровью,

когда всё вокруг покрывает тьма,

и нет ничего,

что напоминало бы о тебе, —

я вспоминаю тебя.

2000-е

переводы

Гилберт Кит Честертон

«Кто отдал труд свой Англии…»

Кто отдал труд свой Англии,

Те спят в родных местах,

И звонко птицы Англии

Поют на их крестах.

Кто отдал жизнь за Англию,

Кого вела звезда,

Тех разделила с Англией

Солёная вода.

Но тех, кто правит Англией

Уже немало лет,

Ни за морем, ни в Англии —

Нигде в могиле нет.

Уильям Батлер Йейтс

Духи облаков

О’Дрисколл стадо гнал с полей

По берегу пруда

И о невесте Глори Глей

Он думал как всегда.

Он вспоминал её глаза

И волосы её,

И как качает ей слеза

Ресницы остриё,

Но вдруг запела с вышины

Свирель из тростника,

И край серебряной луны

Задели облака.

Дрожа, мелодия плыла,

Как на ветру свеча,

В ней радость странная была

И странная печаль.

Тогда открылись перед ним

Бескрайние поля,

По ним гулял небесный дым,

Ромашки шевеля.

Росла там чёрная трава

И белые цветы,

И лунный свет на дерева

Струился с высоты.

А по негнущимся цветам

У края зыбких вод

Двенадцать дев водили там

Бесшумный хоровод.

Двенадцать юношей вокруг

Плясали в блеске рос,

У каждого был звёздный круг

Как нимб вокруг волос.

А в стороне недалеко,

Где травы лиловей,

Двенадцать древних стариков

Сидели на траве.

Играли в карты старики

На выцветшем холсте,

Их руки словно светляки

Мерцали в темноте.

Застыл О’Дрисколл не дыша,

Шепча: «Господь, прости!

Видать, лежит моя душа

У дьявола в горсти.

Ведь это духи облаков.

Они ль оделись в плоть?

Я ль потерял её? Каков

Мой грех, скажи, Господь!»

И тут одна звезда над ним

Сорвалась вниз и вдруг

Вступила сквозь закатный дым

Его невестой в круг.

Под смутный шорох тополей,

Не размыкая рук,

Его невестой Глори Глей

Она вступила в круг.

Увидел он её глаза

И волосы её,

И как качает ей слеза

Ресницы остриё,

И он к ней руки протянул,

Чтоб дальше не пустить,

И он к ней руки протянул —

Но не сумел схватить.

Бесшумно духи облаков

Кружились в блеске рос,

Но вот один из стариков

Поднялся во весь рост.

Он карты веером швырнул —

И дам, и королей,

И тоже руки протянул

К прекрасной Глори Глей.

Очей не опуская вниз,

Она к нему пошла,

И в пляске бешеной слились

Их тонкие тела.

Чтоб не качала ей слеза

Ресницы остриё,

Он целовал её глаза

И волосы её.

Но тут запела в вышине

Свирель из тростника,

И по серебряной луне

Уплыли облака,

И тотчас духи облаков

С полей взлетели ввысь,

Как стая белых мотыльков,

Бесшумно унеслись,

И вместе с ними в тот же миг

Поднялся ввысь с полей

Старик, сжимающий в своих

Объятьях Глори Глей.

Стоял О’Дрисколл не дыша,

Над ним тростник звучал,

И в тёмных дебрях камыша

Забытый бык мычал.

Роберт Грейвз

Лоллоки

Это сон, переспав с печалью,

породил