необъятное обнять - Кирш Ли Страница 10

усмирится и этот

гром?

Ветер идёт по крышам, вгрызается в окна,

шарит по улицам,

роется в тёплых дворах.

Вечер, как выдох, спрессован, скомкан,

лёгкие жмёт,

разливается в проводах.

Ветер вещает: «Будет. Будет. Ты ведь уже не тот,

кто вчера».

Гул в ветвях – как чужие судьи,

время нежно хрустит на моих костях.

Травы примяты – в этом примета.

Значит, хотели упасть, но привстать.

Кружка с чаем в ладонях – как лето,

втиснутое

в керамическую тетрадь.

Буря гаснет, скользит по краю,

в чашке становится просто след.

Я выдыхаю.

Я принимаю.

Я остаюсь.

Видимость бури вослед.

// 12.03.2025

***

Пусть будет так, как будет.

Ни оклика. Ни повода.

Пусть будет.

Рассвет крадётся чутким лисом

вдоль нитки горизонта

темнеющего низко неба,

разбухшего от снов и влаги.

На утреннем лугу,

где трава ещё слепа,

конь из ночного

влачит свои крылья

по полю овса и росы,

где путы – глагольные рифмы,

и мелкое сито ресниц отметает

игривые черты воображения

от зёрен истинного.

И вот он идёт. Никого за спиною.

Где не было встреч, там времени нет.

Конь с крыльями тих

и певуч двуедино,

и пепел с ресниц опадает,

запутавшись в ветре,

в пустой тишине.

Он знает: разлука — как стая грачей,

чернит небо,

а воздух – рождается только во мне.

И влага дрожит на стеблях ожиданий,

но сколько их здесь, — ни единой в ответ.

// 13.03.2025

***

расскажи дождю, как любишь

меня, –

звонко и радостно,

как влага весеннюю землю,

расскажи облакам, как лёгкие ветры

касаются рук,

которыми ты меня обнимаешь;

расскажи хоть кому-нибудь

то, что стремнина реки

увлечёт за собой

к океану,

властным посылом стихий

снисходящих

к слабости человеческой,

к силе любви,

расскажи.

Слова животворные собери

и расскажи

обо всём, что

подходит незримо

к каждому, со спины,

приподнимает над бренной

твердыней и легкость

дарует с щедростью простака,

опаляя ресницы

и сердце, –

кажется, изнутри...

// 02.04.2025

***

век железный, век чугунный,

что прошёл по нам катком,

смяв прошлого батистовый платочек,

и нежность песни соловья...

Железный век –

чужой капкан,

грохочет в сердце, в дыме стен,

шагал по нам, как великан,

без жалости, волною перемен.

Чугунной поступью прошёл

по кружеву моих примет –

смял белый снег — а был он шёлк,

осталась память — чёрный след.

Взлетела пыль,

в лицо – металл.

В глазах — сожжённые мосты.

А где-то – голос, нежно, вжал

себя в рассвет, в цветы, в кусты…

Певец весенний,

душа моих садов, –

шепни мне вновь,

что хрупкость – тоже есть броня,

что может выстоять любовь,

когда горит в огне земля...

// 04.05.2025

***

в очках со сломанной дужкой

мир видится словно из рамы,

из рамы с картиной срисованной

с окна, заключённого в раму, а там , –

мир прощается листьями,

стряхнувшими ветер с небрежностью

плута без долгов и обременения,

всё проще чем кажется шепчущих,

но мне так не кажется

сослепу,

со сломанной дужкой непросто ведь

настроить и ракурс, и резкость

приемлемо,

чтоб видеть картину приглядную

вблизи, и с любого угла

наблюдения.

в очках на верёвочке за ухом

свет видится точкой небесною,

как шляпка гвоздя чуть приметного,

в твердь вбитого,

звёздочкой малою...

// 05.05.2025

***

заворожённый петлями следа

скользит по поверхности дня

с моим ощущением света

и вкусом, оставшимся на губах,

прекраснейший из рождённых

мир этого, данного дня;

по старым протокам и новым

священное тиховодье

расходится половодьем

венчающим бой часов, тот

вечный, без примирения,

безжалостный бой,

и время водой заполняет

все трещины и интонации,

все паузы и пространства;

замри у его изголовья,

вдохни все оттенки и звуки,

а тоненькой камышинкой

коснись тишины у воды, –

пусть кругом расходятся

блики, – от слов, от поступков,

от дел.

Мир сам как объёмное время

меня обтекает, скользя,

водой, – как прозрачной юдолью, –

мир этого, данного дня.

// 08.05.2025